Покидая мир

Я разрывалась на две части: одна умирала от желания поскорее взять напрокат машину и лететь туда, но другая, более осторожная моя сторона советовала не делать таких резких движении, и не только из-за Полли, которая могла оказаться там с Дэвидом, но и потому, что я чувствовала (или, по крайней мере, надеялась), что Дэвид сам на меня выйдет, когда это станет ему необходимо.

Но он на меня не выходил, не было никаких известий от него, я не представляла, в каком состоянии он сейчас находится. Так прошел день, потом второй, третий… Я звонила ему домой по несколько раз на дню. Ответа не было. Я снова обратилась к миссис Кэткарт. «Никто не знает, где он сейчас» — вот и все, что она мне поведала. Я позвонила Кристи, договорилась о встрече, собираясь напиться: вечер с Кристи частенько этим заканчивался. Она была в курсе всевозможных факультетских сплетен и рассказала мне, что как минимум трое из коллег Дэвида (Кристи знала их имена) обратились к декану, требуя его увольнения за нарушение профессиональной этики, и получили уверения в том, что, если подтвердится факт плагиата, декан удовлетворит их требование.

— На факультете есть горстка отпетых подонков, — рассказывала Кристи, — которые давно уже точили зуб на беднягу. Они ненавидят его еще с семидесятых, они тогда начинали все вместе, но Дэвид Генри был слишком талантливым, слишком выделялся на фоне их беспросветной серости. И еще они ненавидели его за популярность, ведь все студенты рвутся попасть именно к нему. Так что сейчас, поверь, они злорадствуют и потирают руки, наблюдая, как он пытается спасти свою профессиональную репутацию.

— Я почти уверена, что он уехал в свой загородный дом в Мэне.

— Если это так, он там в полном одиночестве.

— Откуда ты знаешь? — Я не смогла скрыть удивления.

— А я поболтала с миссис Кэткарт, и она мне донесла, что, когда все это дерьмо приключилось, Генри жутко поскандалил с женой — обвинил ее в том, что это она уговорила его написать дрянную книжку, кричал, что она всегда старалась вставлять ему палки в колеса.

О господи!

— А Кэткарт откуда все это взяла?

— Мадам Генри ей нажаловалась. Похоже, полоумная Полли любит поболтать по телефону со старой ведьмой, посудачить о своем неслухе муже. А Кэткарт ее подзуживает, выспрашивает, потому что информация — это власть, правильно?

— Ну, а зачем тогда ведьма предложила мне позвонить жене Дэвида и спросить, куда он делся?

— Потому что она обожает ставить людей в тупик, вот почему. И еще потому, что — как и все прочие на кафедре — она подозревает, что у тебя и профессора Генри был довольно долгий романчик.

Эта новость заставила меня вздрогнуть. О нас знали. Все знали.

— Какая дикая чушь, — выговорила я.

— Я предполагала, что именно так ты и ответишь, — отозвалась Кристи. — Вот почему, хоть ты мне и очень нравишься, я не могу в полной мере назвать тебя другом. И это не пустая болтовня. Но ты знаешь…

— Я знаю, что люди распространяют массу гнусных инсинуаций, но это просто неправда.

— А я знаю, что ухожу, — Кристи бросила на столик несколько монет, — потому что не собираюсь сидеть здесь и слушать твое вранье.

— Я не вру, — невнятно пробормотала я, растягивая слова. Выпитое придавало мне храбрости, побуждая отстаивать свою правоту.

— Кончен разговор, — бросила Кристи. — Но сделай одолжение, позаботься о своем мужике. Утром, как проснешься, бери машину и поезжай к нему в Мэн. Ты ему сейчас нужна.

Я не помню, как говорила таксисту свой адрес, расплачивалась, как поднималась по лестнице в квартиру, не помню, как разделась и упала на кровать. Помню только, как наутро проснулась в восемь часов, проклиная себя за то, что так перебрала. Мне не хотелось даже задумываться о вчерашних словах Кристи, и не только относительно моей скрытности и нечестности по отношению к ней (это верно, кругом виновата), но и об ужаснувшем меня факте, что на кафедре, оказывается, догадывались о наших с Дэвидом внеслужебных отношениях и с удовольствием перемывали нам кости.

Я выскочила из-под ледяного душа. Оделась. Соорудила себе кружку кофе и, позвонив в «Эйвис»,[17] договорилась о том, что через полчаса заберу приготовленную машину в их представительстве в Кембридже. Приняла две таблетки алка-зельтцера, запив их еще двумя кружками обжигающего кофе. Я уже бросала в дорожную сумку вещи, когда зажужжал домофон.

Дэвид!

Я опрометью понеслась вниз, распахнула дверь, но там стояла Кристи. По одному ее взгляду — смесь тревоги и страха — я сразу поняла, что случилось что-то ужасное.

— Может, пойдем к тебе? — спросила она.

Мы поднялись по ступеням и вошли в квартиру. Я первым делом выключила кофеварку, потом повернулась к входной двери. Кристи стояла там, вцепившись пятерней в дверную ручку, будто хотела ее отломать.

Вот когда я поняла. С того момента, как ее испуганная физиономия появилась в дверном проеме… Я поняла.

— Дэвид? — прохрипела я шепотом.

Она медленно кивнула. А потом:

— Его сбила машина, насмерть, вчера.