Покидая себя

Но этого также недостаточно! Нужна система, которая бы позволяла ликвидировать без проблем самих работников НКВД, вплоть до высших командиров, в случае их чрезмерной, недопустимой осведомленности в преступлениях, совершаемых органами НКВД. Ми убрали даже бывшего наркома Ежова, объявив его самого, врагом народа! Впоследствии эта система сама работала по сокрытию следов всех незаконных расстрелов и для профилактики в рядах сотрудников НКВД.

Тех, кто приговаривал к расстрелам, исполнял их и доносил на других сотрудников, через некоторое время самих расстреливали, вновь вливающиеся в ряды НКВД работники. Кадры решали все! Этот саморегулируемый процесс позволял «не видеть» главных исполнителей и приговорщиков всех расстрелов! Я лично утверждал многие списки «преступников», приговоренных к смерти! Берия — свои! Его подчиненные высшие командиры — свои! И так далее. Только ми с Лаврентием оставались недосягаемы для системы. Все, ниже Берия по должности — являлись временными фигурами.

— Иосиф Виссарионович, ведь для того, чтобы дать народу попробовать сказку на ощупь, запах и вкус, необходимы огромные средства. Где Вы их брали в разрушенной Гражданской и впоследствии Великой Отечественной войной стране? — спросил Виктор.

— Это пришло само собой, после того как ми в борьбе за личную власть создали систему террора, — отвечал Сталин, — те, кто сидел в лагерях, работали за пайку низкопробного хлеба, а результат их труда бесплатно обогащал государство. За счет этого создавались колоссальные материальные блага. Вот тогда ми и решили — пусть это будет всегда — одна половина народа обеспечивает иллюзию сказки для другой половины, работая бесплатно в лагерях. Это решение, согласитесь, гениальное!

— Гениальное по своей чудовищности, — констатировал Виктор, — Вы просто сумасшедший и маньяк!

— А что Ви думаете? Сейчас в России нет подобных мне политиков? — ехидно спросил Сталин, — есть и очень много и даже во власти! Ко мне недавно тут заглядывал один старичок, сторонник моей тирании. Он рассказывал, как сейчас в стране обстоят дела, и я понял, что есть все предпосылки для возрождения диктатуры одной личности с созданием карательного инструмента по типу НКВД! Придумана такая же красивая сказка, тайно стимулируются силовики и армия, заглохла гласность и остается только объявить компанию по борьбе с врагами. И этот народ, за свое более или менее сносное социальное потребление и доходы, за прощупывание, обнюхивание и опробование на вкус новой сказки, сам скоро начнет требовать находить и расстреливать всех на кого укажет власть. А идеология прихода к тоталитарному режиму? Такая же — необходимость политической и экономической стабилизации в стране и обществе!

Этот постулат я твердил на каждом заседании ЦК, когда шел к единоличной власти. Стабилизация — это ширма для действий против соперников, которых нужно убрать. На самом же деле политическая стабилизация может быть достигнута только естественным балансом интересов всех политических конкурентов, и никак иначе! Ими могут быть только политические партии, а тогда в ЦК это конкуренция между личностями в одной партии.

Виктор молчал. Ему нечего отвечать на такое утверждение Сталина. Это соответствовало его аргументам.

— Что же Ви не спрашиваете меня дальше? — съехидничал снова Сталин, — ну скажите, что я не прав! Все компоненты на лицо, только по-другому называются! Не так ли? Может быть, Ви хотите сказать, что народ сейчас другой? Это смешно! Он всегда один и тот же — немного грамотнее, информированнее, но тот же! И если Ви услышите сегодня от верховной власти утверждение о необходимости продления ее полномочий, то знайте, скоро услышите и о «врагах народа» и вредительстве со стороны капиталистических государств.

— Мне пока нечего Вам ответить, Иосиф Виссарионович, — парировал Виктор, — кроме того, что сейчас в России нет во власти человека, который мог бы взять на свою душу тяжкий грех, подобный Вашему!

— Напрасно Ви так думаете, — настаивал Сталин, — слаб человек — любит подхалимаж, власть вообще, не говоря уже над всей страной, материальные блага и привилегии, чтобы его хвалили постоянно и говорили, что без него страна погибнет. И это постепенно разъедает его душу, как ржа железо. И устоять очень трудно! Недаром говорится, что самое страшное — испытание властью! Я это знаю, я это прошел!

Так кто же виноват, что власть становиться тоталитарной? Правитель или народ, который, начиная с ближнего окружения, постоянно хвалит, подхалимничает, говорит, что без него страна погибнет? А если к этому подхалимажу подключается пропаганда через прессу, радио, а большинство народа подхватывает то, что ему сеют в сознание? А? И тогда правитель начинает верить в свою исключительность! А может правду говорят, что без меня все рухнет? Поверил — все! Авторитаризм и прелести моего правления гарантированы!