Покладистый отморозок

Трупешника я обшманал, ясен перец, как герои «Дюны», даже кевларовый броник снял не смущаясь. В хозяйстве пригодится — впендюрим какому-нибудь богачу в Монтерее или собственному слуге, если кого в рабство возьмём. Оружие вместе с амуницией тоже поснимал, по карманам пошарил. В общим весь полезняк укучил, а в одной из сумок майку нашёл и в неё завернул. И лишь потом начал яму копать, а то кто его знает, когда портал восстановят? Койоты же ночью придут. Золотого флойд-гроба не было, скинул бедолагу как есть, закопал и ветку подходящую в бугорок воткнул. Чёрт знает какой он религии, так чего мудрить.

Странно, но артриты не проявились, несмотря на обилие физического труда. Да и левый глаз не так мутно видит. Главное, что по-прежнему чувствую нечто в этих местах, подземное или горное, но приятное и полезное. И на базе подспудно такое же чувствовал. Может у меня «истинное зрение» просыпается или я просто «фома верующий во что-то»? Глядишь, помолодею лет на шестьдесят и будет мне четыре годика. Пусть Рафа с ягуарихой станут моими папой с мамой.

Корзину на колёсах забрал, вместе с сумками и внутренним содержимым, рюкзак надел, оружие тоже. В общем, всё перекочевало с Грегори ко мне и на меня, лишним не будет. А его личную непруху оставил койотам и кракозябрам, пусть пользуются, я добрый. Для друзей дерьма не жалко, всегда поделюсь по-братски.

— Олег-джан, ну где ты ходишь, я уже поляну накрыл, а то кушать хочется.

Ай да армяне, ай до травники! Подельник уже ближнюю рощу навестил, по склонам помотался и принёс несколько здоровенных охапок всякой зелени. Русские в Москве и Алма-Ате так и считают, что армяне на балконах коров содержат, коли столько травы домой регулярно несут. И вся вкусная и полезная, главное.

— Похоронил я нашего сотоварища, пусть земля ему будет пухом.

А что, нормальный тост получился под коньячок с курочкой и другим объедаловом. Умеют же некоторые из ничего сделать праздничную вкуснятину.

Глава 3

— Олег Саныч, а почему ты сказал, что у негра «пороховое отверстие»?

— А шутиху куда вставлять излишне борзым?

Это не я придумал, это у меня бездомный кент такую аллегорию саллюзил, негр. Мы с ним скентовались одно время, посещая по ночам один и тот же круглосуточный кофе-шоп. Он, кстати, разъяснил, что Обама не негр, а мулат. Мол, это огромное различие в ментальности!

— Братка, лучше подумай, как передвигаться будем и куда. Долго обитать здесь я не собираюсь. Хотя неделя у тебя есть, чтобы приготовиться.

Дружеские отношения с Рафаэлем мне всё больше и больше напоминали что-то, что в голове крутится, а на язык никак не попадает. Где-то я такое видел, но вспомнить никак не могу. То ли склероз, то ли балбес — даже сам не знаю. Поэтому, пожрав, отключил мерехлюндии и начал дербанить наследство от Грегори.

Зачем ему вязанная шапка, коли головы нет? И куда девать упаковки трусов и маек? Они же много места занимают.

— Ара, тебе гандоны не нужны? Вона сколько нашёл — двести штук!

— Олег Саныч, ты собрался почти каждый день индианок и мексиканок охаживать?

— Это не я, это Гриша на год затарился.

Ну, начинается, выбрасывать жалко, а таскать с собой — громоздко. А это что за куб параллелепипедный? Тяжеловат, зараза, аж два кубических фута. Лодка надувная, мать её, и где искать надувалку? А самый низ корзины уставлен спамом: нижний ряд выложен баночками по десять унций, а более верхний — такими же, но по двенадцать унций. Американская тушёнка — дело хорошее, но её пердячить нужно, имея дополнительного раба. Поразительная неразумность, когда леса полны индюков, а на равнинах всякие косули табунятся. Ну или антилопы с оленями и другими съедобными обитателями. И в речке Сан-Хоакинке небось рыбы пруд пруди. Раз здесь пока зачаточная цивилизация века восемнадцатого-девятнадцатого, значит рыбу можно чуть ли не подсаком ловить (которого у нас нет…ага…у Грегори тоже не нашлось пока).

— Ух, какая славная жестяная банка, глянь. С заворачивающейся крышечкой. А что внутри?

Гы-гы, трам-пам-пам. Все пиндосы любят такую фигню самодельничать: смешивают в любимых пропорциях соль, чёрный и красный перец. Так моему Армянину Алибабаевичу и флаг в руки, а жестянку на шею! Ого, и пакетиковым чаем «Липтон» был затарен ушедший от нас попутчик, и несколько банок кофе «Неспрессо». Я его тоже люблю, только им кипяток подкрашиваю. Главное, что америкос где-то надыбал до фига шприц-тюбиков разных. В смысле, по содержанию, а не размерности.

— Так, Рафик-джан, присмотри какое-нибудь место, где всякоразное добро своё и друга нашего, покойного, закопаем. В Монтерей придётся пёхом тащиться, много не унесём. Зато, когда там лошадками или хотя бы бурритами разживёмся, то вернёмся назади всё себе вернём.

— С дороги не возвращаются, примета плохая…

— Уважаемый, а когда отправляемся? Хотелось бы мясо навялить в дорогу.

— Братан, дуру-то не гони. Во-первых, тушёнка есть, во-вторых, патронов вдосталь пока.

— А вдруг услышат?