Поклон старикам

— Это конь. А это ягненок. Горы, — пояснял он. — А это медведь.

— Не похоже.

— Похоже, — но спорить Агван не стал. Очир — хороший конь и веселый.

Очир смотрел в окно — там между белыми домами со снежных сугробов съезжали на самодельных санках ребята.

Агван кинулся к бабушке:

— Хочу. Одень скорей.

Но бабушка уже собиралась домой.

— Успеть бы до темноты доехать, — бормотала она.

Подходили зимние сумерки.

Ему вспомнился дом, теперь без окна, с темной доской. Скука… как долгая зевота — целый день один, один. Да мама кричит.

Агван улегся на пол.

— Не пойду никуда. Здесь жить буду. Не пойду. — Он заплакал. Ему не хотелось, чтоб кончился день рождения.

Но над ним склонилась бабушка, подняла его, прижала.

— Я без тебя не проживу и дня. Кому буду сказывать улигеры? Кто мне поможет огонь развести?

Слезы еще текут. Но ему жалко бабушку, и он обхватывает ее за шею.

Теребит его тетя, прощается. Очир что-то спрашивает, но Агван молчит. Молчит.

До самого дома молчит.

4

У них поселились ягнята. Носятся по избе, брыкаются. Забавные, особенно непоседа Малашка. Глаза черные, с зеленым отливом, на лбу — белая полоска. Скачет, высоко подбрасывая тонкие ноги, или постукивает копытцами по полу. Заберется Агван под бабушкину кровать и лежит тихо. Малашка блеет, во все углы тычется, чешется лбом обо что попало. Наконец, согнув передние ножки, сунет кудрявую голову под кровать, замрет, только любопытные глаза блестят, и вдруг разглядит, радостно заблеет: нашел! Агван вылезает, растягивается на кабаньей шкуре и дрыгает ногами — смеется! Тут и остальные малыши налетают на него. Теперь зима бежит быстро. Нестрашная она.

И не обидно Агвану, что нет с ним рядом Очира и горы с самодельными санками.

Утро началось как всегда. Агван весело соскочил с кровати и уселся завтракать. Ест, чай пьет, а сам нетерпеливо поглядывает на Малашку: спит засоня. Хотя нет! Вот приоткрыл один глаз, увидел, что Агван смотрит, снова закрыл. Покрутил хвостиком. Засмеялся Агван: хитрый — притворяется!

Тут и услышал он голос бабушки:

— Пора им в кошару.

Он чуть не захлебнулся. Вот тебе и бабушка!

Уж, конечно, мать заспешила сразу же:

— Сейчас, эжы, отнесу. Давно пора. Всю избу изгадили.

— Они замерзнут! — Агван кинулся к Малашке. Тот будто этого и ждал. Подпрыгнул, замер на струнных ножках, пригнул лобастую голову с белой узкой полоской — сейчас бодаться начнет. Агван, ухватившись за пушистую шею, уселся на пол.

— Не пущу.

Над ним склонилась бабушка:

— Они должны привыкнуть к холоду, иначе пользы от них нет… Что взять с хилой овцы? Ни шерсти, ни мяса.

Мать снова свое:

— Всю избу попачкали!

Малашка пытается вырваться из кольца его рук, но Агван повис, тянет к себе:

— Не хочу пользы. Пусть со мной играют.

Резко, под руки подняла его с полу мать:

— Смотри, сколько грязи от них. Попробуй сам убирать. Да что я с тобой говорю?

Агван стоял, как ягненок, расставив напряженные ноги, склонив голову.

Перед ним на пол уселась бабушка. Глядела снизу.

— Погоди. Вспомни, как было с Янгаром? Кто оказался прав?

Отвернулся от бабушки. Янгара подарил в прошлом году Очир. Мордастый, черный как уголь, с белой грудыо щенок помещался на ладони. Ходить не умел: спотыкался, падал, переворачивался. И тихо, жалобно визжал. На кость, сунутую Агваном, внимания не обратил, молоко разлил. Агван обиделся: «Кость не грызет, лаять не умеет. А еще Очир хвастался, что это волкодав». «Он сосать хочет, ребенок ведь», — бабушка подала ему тогда бутылку, такую же, как у Агвана. Сначала Янгар не понимал, что от него хотят, но вдруг, сожмурившись, жадно зачмокал, зарычал.

Агван засмеялся, повернулся к бабушке, вытер с ее глаз мутные слезы, потянул за рукав:

— Ты встань. — Он усадил ее на стул, забрался к ней на колени. — А помнишь, как он бегал за своим хвостом и никак достать не мог и злился?

Как весело было! Агван и сейчас смеется, разглаживая на лице бабушки бурые морщинки.

— А помнишь? — сам же молчит, вспоминая. К осени стал Янгар почти с него: лапы тяжелые, грудь широкая…

Обиженно смотрит снизу на Агвана Малашка. Мать готовит обед с угрюмым видом. Но Агван ничего не замечает. Лили дожди, шумели ветры, а они без устали носились по степи, гонялись за сусликами, даже засыпали прямо на земле, прижавшись друг к другу.

— Разве может он жить здесь? — прервала его бабушка. И было непонятно Агвану, о ком она сказала. — Каждый должен жить в своем доме.

Дом! В ту осень бабушка сказала, что они построят Янгару дом. Агван обрадовался, не заметив подвоха. Дом строили из досок долго и весело. Тут же носился Янгар, обдавая их грязью из луж. В душистое сено нового жилья забрались и пес, и Агван: высунув носы, дразнили долгий дождь, прыгающий по земле. А когда пришла ночь, удрали в избу…