Поклон старикам

Затем он перешел к стилю работы председателя Норбоева. Выходило, что Норбоев, с его упрямым характером, не обладает необходимыми качествами руководителя… Ну, скажем, лично сам, никому не доверяя, старается в одиночку вести все хозяйство… На это ему, естественно, не хватает ни сил, ни знаний… Впрочем, теперь это не под силу и молодым, более теоретически подготовленным руководителям колхозов…

Не обошлось и без прописных истин о том, что теперь нельзя жить только старым багажом, полагаться на былые заслуги, нельзя руководить людьми окриками, приказами…

Обстановка на бюро после выступления первого секретаря не сулила Жамсарану Галдановичу ничего хорошего. Но тем не менее несколько членов бюро все же выступили в его защиту. В конце концов было принято решение объявить Норбоеву строгий выговор, а вопрос о пребывании его в должности председателя поставить на общем собрании колхозников.

На бюро Жамсаран Галданович больше не выступал, а после бюро, когда к нему зашли старые друзья и несколько молодых, сказал то ли с горечью, то ли от чистого сердца:

— Мы, седые, построили социализм, участвовали в битве с фашизмом, кто на фронте, кто в тылу, там, где нас поставила родина, партия… Каждый вносил свою долю в общее дело… Теперь не расскажешь, как было трудно… Но привели Советскую Родину к сегодняшней счастливой жизни. Желаю молодым, здоровым, сильным добиваться новых успехов…

Вскоре состоялось и общее собрание колхозников. Приехал и первый секретарь райкома партии. Клуб гудел до самого рассвета… Колхозники дружно отстояли своего председателя. Жамсаран Галданович остался на своем посту. Раднаев слушал выступления кохозников с искренним интересом, а уезжая под утро из колхоза, дружески тряс председателю руку и сожалел, что не может задержаться: ждут неотложные дела в аймачном центре. Много позже Раднаев не очень охотно признался Норбоеву, что, пожалуй, погорячился тогда на бюро, круто поставил вопрос… Улыбнулся, словно извиняясь:

— Молодой был… Молодые всегда горячие. Бескомпромиссные…

Они подружились, близко сошлись. С тех пор прошло не так уж мало времени. Жамсаран Галданович уходит на пенсию… Если бы только это… Порой поглядишь, какие здоровые мужики получают пенсионные пособия… А тут…

Жамсаран Галданович и Раднаев тепло встретились, началось собрание, полились красивые речи… Выходило, что нет у дорогого Жамсарана Галдановича ни сучка ни задоринки, что чист он от недостатков и беспорочен, как святой бурхан, и самое место ему в божнице… Нет, не развеселили старика речи друзей, хотя и понимал он их доброе намерение как-то скрасить грустный этот момент. Однако пришла старость, а с ней и страшная болезнь… Нужно великое мужество, чтобы сохранить в такой час хотя бы внешнее достоинство.

Секретарь партийного бюро от имени всех колхозников вручил Жамсарану Норбоеву цветной телевизор.

— Пожалуйста, — сказал он, — Чтобы не скучал в свободное время…

— У нас нет ретранслятора! — крикнул кто-то в зале. — Будет Жамсаран Галданович сидеть перед пустым ящиком… Ничего себе веселье!

Всем стало неловко.

— На горе Баян-ула устанавливается вышка, — глуховато проговорил Раднаев. — Скоро будете смотреть передачи.

И снова, как град по крыше, зазвучали приветствия, поздравления, пожелания.

— Как на траурном митинге, — сердито сказал Норбоев секретарю партийного бюро. — Заканчивайте, а?

Чимит Намсараевич с недовольным видом отвернулся, но вдруг что-то понял, тихо сказал:

—  Сейчас, сейчас… Заканчиваем. — Повернулся к Раднаеву: — Ваше слово, товарищ Раднаев.

— В вашем аймаке работаю четыре года, — начал свое выступление секретарь. — И считаю товарища Норбоева своим учителем. Именно так. У него я учился многому, меня всегда подкупала его прямота и принципиальность, партийная нетерпимость к непорядкам, умение прислушиваться к критике недостатков, готовность их устранить. Меня всегда подкупали его дружеские и вместе с тем требовательные отношения с колхозниками. Умение разгадать и понять интересы и способности каждого. Душевная его открытость, какая-то удивительная, сердечная любовь к людям. Постоянная готовность отдать всего себя, все свои силы нашему общему великому делу, строительству новой жизни.

Всю дорогу сюда я думал над тем, какие найти слова, чтобы коротко и полно охарактеризовать вашу жизнь, дорогой Жамсаран Галданович, дорогой наш друг, дорогой мой сердечный друг! Я искал ответа на этот очень важный вопрос. И думаю, товарищи, что нашел единственно правильный ответ: вы, Жамсаран Галданович, настоящий бурятский революционер. — Раднаев оглядел притихший зал и повторил громко и радостно: — Настоящий бурятский революционер!

И тут грянули аплодисменты.

— Спасибо вам, истинный большевик, наш друг Жамсаран Галданович, за вашу прекрасную жизнь, отданную родному колхозу, Родине, партии.

Долго, очень долго гремели аплодисменты, то замирали, то вспыхивали с новой силой.

Последним выступил Жамсаран Галданович. Он был взволнован. Поднялся тяжело, словно сразу постарев, с трудом подошел к трибуне. Долго молчал, не мог справиться с комком в горле, попил из стакана воды.