Поклонение волхвов. Книга 2

– Оттого москвичи теплее питерцев, – щурился Казадупов. – Уничтожьте в Москве всю эту лапшу, прорубите проспекты, и останется от москвича одна голая машина.

Отец Кирилл не спорил. Вспомнил, как плутали с Муткой по этим московским «кривоколенам», залучались в проходные дворики, где под ногами разбегались яблоки-паданцы.

Казадупов словно хотел что-то спросить, но разговор постоянно уезжал влево. То о лабиринтах, то о детях. Отец Кирилл надеялся, что следователь просто заводит разговор издалека, но Казадупов, поговорив, так тему вдалеке и бросал и начинал другую.

Казадупов говорил о детях.

Начал с туземных, которые бегали вокруг по базару, глядели глазками из лавок или тряслись мимо на осликах. Пробежал мальчик-водоноша с розой за ухом; Казадупов спросил кружку воды; пока тот наливал, поглядел каменным взглядом на его розу, похвалил: «Чиройли»[16]. Звякнула тиля[17]; роза, мелькнув в толпе, исчезла. Казадупов вылил воду: «Из арыков берут, шайтаны, а там зараза на заразе».

– Отец Кирилл, я у вас давно хотел насчет избиения младенцев разузнать.

Они уже сели в чайхану; отец Кирилл вспотел и отдыхал.

– Какого избиения?

– При Ироде.

– А... Ну это вам лучше у Иван Кондратьича спросить, он иудейские древности как свои пять пальцев...

– До вашего ребе мы еще доберемся. Меня сейчас православное мнение интересует: было избиение или не было?

– Было.

– То есть прямо всех-всех «от двух лет и ниже» умертвили?

– Было, – повторил отец Кирилл.

– А что же в других Евангелиях же об этом нет, а только от Матфея? И другие, так сказать исторические, документы об этом умалчивают?

Отец Кирилл улыбнулся:

– Мартын Евграфович, так Евангелие не для следователей писалось... И не для историков. Апостолы люди некнижные были.

– Апостолы – положим. Но евангелисты – у Матфея вон сколько цитат разных...

– Но не цитаты у него главное. – Отец Кирилл отпил чай; у чая был вкус дыма и глины. – Тут ведь что у него... Зарождение человека. Вначале перечисляются предки, целое древо. Это как у здешних сартовских ходжей, которые утверждают, что потомки самого Пророка, – у любого из них свиток с родословной, возле каждого имени – печати, мне показывали. Так же и в начале Матфея. «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова»... Потом все волнения до родов: тут и сомнение отца, что ребенок его, и выборы имени для сына. Роды не описаны, можно догадаться, как они в ту эпоху происходили, как сейчас женщины у сартов, – сидя на корточках, в закутке, дезинфекция одним пеплом. Потом подарки новорожденному – те самые волхвы с золотом, смирной и ладаном и, наконец, те болезни и опасности, которые... Ирод, избиение младенцев, глас в Раме, плач и рыдание.

– Выходит, самого избиения не было, а только иносказание, так? – Казадупов стал вдруг серым, или показалось.

– Ну, если жизнь человеческая, особенно детство его, – это иносказание, то да... иносказание.

– А я думаю, что избиение все же было! – вдруг сказал Казадупов. – И именно вот так, как описано. Может, даже всего остального не было, а это было! Потому что главная война в этом мире, главная битва всех народов, она – против них.

– Кого?

– Них... Детей. «Младенцев» по-вашему. – Глотнул из пиалы. – Вот они только зарождаются, а против них уже разрабатываются боевые действия. В пятидесяти из ста случаев детки не нужны. Их не хотят. «Ты уверена?» – и ледяное лицо. Лицо мужчины, узнавшего о беременности! Репина бы сюда с кистью; тоже в своем роде картина «Не ждали». Какая гамма чувств: страх, досада, вся палитра мужского малодушия. Лица женщин в таких случаях честнее, физиологичнее. Их лицо это уже просто... добавка к животу, где помимо ее воли завелась новая человеческая дрянь и будет сосать из нее соки. Вы, отец Кирилл, даже не в самой игривой фантазии не представите, какие они способы применяют, чтобы аннулировать, так сказать... Какое уж тут «Авраам родил Исаака»! Тут жертвоприношение Авраама, даже не Авраама, наш Авраам давно стушевался, в лучшем случае радужную сунет, чтоб все в медицинских условиях. Тут Сарра – так, кажется, мамашу звали? – она и жертва, и жертвоприноситель... Кто из баб понервнее, те просто травятся: карболовой кислотой, нашатырем, уксусной, кокаином. «Причина самоубийства на любовной подкладке», как пишут в наших отчетах. Ну а те, которые хотят пожить, на солнышке еще погреться... Каких только боевых действий против детей, которые еще внутри, не предпринимают! Ну, самое любимое народом средство – это... – Казадупов вдруг рассмеялся. – Да вы не смотрите так, отец Кирилл. Настроение у меня сегодня веселое. Ладно, не буду перечислять. Да и вам на исповеди кое-что шепнут, ну, без художественных подробностей, конечно. Но у вас же в одно ухо влетает, в другое... «Иди, дочь моя, впредь не греши». И она идет. Ох, как она идет!

– Многие все же рожают, – заметил отец Кирилл.