Поклонники Сильвии

– Корни я не одобряю; но Молли Корни, ныне Молли Бран-тон, об этом погибшем моряке в прежнее время нашей Сильви говорила как о своем суженом. А дыма без огня не бывает, и думается мне, он был из тех парней, которые вечно то одной девице голову морочат, то другой, а зачастую сразу двум-трем. А вот Филипп – он не такой! Кроме нашей Сильви, ни на одну другую женщину не взглянет. Был бы вот только чуть посмелей, не такой старомодный.

– Это да! И магазин его, как я слышал, процветает. Ныне с ним куда приятнее общаться, чем раньше. Есть в нем что-то от проповедника, чего я не выношу; но он теперь берет стакан да помалкивает, давая свое слово сказать тем, кто умнее его.

Такие вот разговоры вели между собой супруги в то время. Филипп все больше располагал к себе Дэниэла – верный путь к завоеванию сердца Сильвии; ибо не ведала она, что чувства отца к Кинрэйду изменились; его трепетное отношение к ней она принимала за симпатию к ее погибшему возлюбленному и сопереживание ее утрате, хотя тот уже и не расстраивался из-за гибели ветреного моряка, считая, раз тот утонул, значит, наверно, оно и к лучшему. В сущности, по характеру Дэниэл был во многом подобен ребенку. Его отношение менялось под влиянием того, что было у него перед глазами, а то, что прошло, он скоро забывал. В поступках он подчинялся сиюминутным порывам и зачастую жалел о содеянном, но слишком ненавидел свои горести, чтобы извлечь из них урок на будущее. При многочисленных недостатках было в нем нечто такое, за что его нежно любили и дочь, которую он баловал, и жена, которая на деле повелевала им, хотя сам он воображал, что является в доме мудрым и полновластным хозяином.

Любовь к Сильвии вооружила Филиппа проницательностью. По-видимому, он усвоил для себя: дабы угодить женщинам Хейтерсбэнка, он должен оказывать всяческое внимание главе дома. Конечно, к Дэниэлу Филипп был привязан куда меньше, чем к Сильвии и тете, однако той осенью он постоянно думал о том, как бы умилостивить фермера. Если какое-то его слово или дело доставляло ее отцу удовольствие или радость, Сильвия улыбалась и была к нему добра. Тетю в племяннике устраивало абсолютно все, но даже она сияла от удовольствия, если был доволен ее супруг. И все же к своей цели Филипп продвигался медленно; и часто, укладываясь спать, все вздыхал и твердил: «Семь лет. Может быть, еще семь лет», пока не засыпал. А во сне он снова видел Кинрэйда, то отбивающегося от вербовщиков, то плывущего к берегу: суровый, жаждущий мести, гарпунщик стоял один как перст на палубе стремительно приближающегося судна. Филипп просыпался в холодном поту, полный ужаса и раскаяния.

Эти и подобные кошмары посещали его все чаще. А в ноябре того года на побережье между Хартлпулом и Монксхейвеном легли зловещие тени сторожевых кораблей. Они пришли на юг со своей базы в Норт-Шилдсе, после того как местные моряки решительно выступили против вербовщиков и начали оказывать им активное сопротивление. Как-то вечером, это было во вторник, который еще помнят старики Норт-Шилдса, моряки торгового флота собрались вместе и одолели отряд вербовщиков, со всем оскорбительным презрением изгнали их из города, да еще и куртки им повыворачивали наизнанку. Многочисленная толпа моряков проводила вербовщиков до Чертонской отмели, на прощание моряки прокричали им троекратное «ура», но поклялись, что руки-ноги им повыдирают, если они посмеют вернуться в Норт-Шилдс. Однако несколько дней спустя что-то дало толчок новой вспышке волнений, и пятьсот моряков, вооружившись шпагами и пистолетами, какие им удалось собрать, промаршировали через город в самой агрессивной манере и предприняли попытку захватить тендер «Элинор» под предлогом плохого обращения с принудительно завербованными новобранцами, что находились на его борту. Овладеть судном им не удалось, благодаря энергичным действиям офицеров корабля. На следующий день вся эта масса моряков двинулась на Ньюкасл, но по дороге они узнали, что против них собраны мощные силы военных и ополчения, и на время разошлись по домам. Однако мирные горожане успели переполошиться. Страху на них нагнал призывающий к оружию бой барабанов ополченцев Северного Йоркшира. Перепуганные люди выскакивали на улицу, чтобы выяснить причину тревоги, и некоторым довелось увидеть, как отряд ополченцев под командованием графа Фоконберга идет строем от караульного помещения у Новых ворот к «Широкой борозде», куда сводили завербованных моряков.