Покой

Самым грустным из всей компании выглядел Нури:

— У меня на этой неделе должна была быть свадьба.

Свадебное платье, которое представлялось Мюмтазу с самого утра, вновь сменило хозяйку, теперь ей оказалась невеста Нури. Однако Нури был богатым, его невеста никогда бы не надела такое дешевое платье. Она наверняка бы заказала более красивое, богато украшенное и совершенно новое свадебное платье, надела бы драгоценности. Возможно, именно те бриллианты, что он видел на рынке Бедестан. Но если Нури отправится в армию, то она ничем не будет отличаться от жены хамала. Она точно так же будет плакать о женихе, только в окружении более благоустроенной, более комфортной жизни, точно так же все ее существо будет призывать его одинокими ночами и, не найдя его рядом, точно так же будет ненавидеть все человечество.

Маленькую Лейлу он знал с факультета. Впервые увидев, он назвал ее «карманной женщиной». Однажды она зашила ему дырку на пиджаке; ее крошечная головка склонилась прямо к его груди, и он имел возможность наблюдать с близкого расстояния мягкость ее шеи, видневшейся в промежутке между ее кудрявыми волосами и платьем. Лейла была из тех людей, кто обладал истинным вкусом. А сейчас ей предстояло точно так же поникнуть головой и заплакать.

— Женись до отъезда или хотя бы отсрочку попроси. Ведь совсем непонятно, что будут делать наши. — Внезапно, словно желая убежать от жизненных сложностей, Мюмтаз предался мечтам: — А может быть, войны совсем не будет; может, найдут способ помириться.

Фахир воскликнул:

— Ты же только что говорил, что выхода нет!

— Ну, может, как-то устроится. А знаете, что самое плохое? — Внезапно он замолчал и вспомнил строки своего любимого поэта: Pire… Pire destin…[153]

— И что же самое худшее, по твоему мнению?

— Именно ненадежность. Жизнь никак не может войти в русло. И не войдет. Мы не знали времени, предшествовавшего прошлой войне. Мы были детьми. Но стоит почитать книги об этом времени, как удивишься — что за спокойствие и стабильность царили тогда. Деньги, деловая жизнь, форма мысли, борьба внутри разных обществ — все шло годами по накатанной дороге. А в наши дни все перевернулось с ног на голову, даже границы государств меняются в одночасье. События, наши переживания ускорились в сотни раз. Да, возможно, найдут какой-то выход. Но проблем это не решит. Потому что ненадежность, страх давно заставили политиков растеряться. Куча неисполненных обещаний, множество обесценившихся надежд давно испортили всем нервы.

Орхан задумчиво проговорил:

— Да, если начнется эта война, то она не будет случайной, как предыдущая.

— Предыдущая война тоже не началась случайно. Более того, говорят, что она произошла по воле Пуанкаре[154]. Но как бы то ни было, весь мир был пойман врасплох. Все боялись друг друга, все вооружались друг против друга. Однако народ не допускал даже мысли о войне. Люди говорили — это невозможно в такую цивилизованную эпоху скопом убивать столько людей. Однако сейчас во всем мире идет внутренняя война. Друг с другом сражаются идеи. Идеи вышли на улицы.

— Но ведь ты говоришь только о маленькой группе лиц.

— Потому что этот непрестанный кризис давно надоел тем, кто хочет просто жить спокойной жизнью, то есть обычным нормальным людям. Наверное, война на самом деле будет.

Орхан уже некоторое время был занят тем, что вешал замок размером с ладонь на дверь химической лаборатории, которую недавно открыл. Повесив замок, он спросил:

— Разве стоит начинать войну из-за маленького порта?[155]

— Конечно же, не стоит. Но ведь вопрос не в порте. Неясно, что последует. Потом, в конце концов, на повестке дня проблема нацизма, аннексии, захвата. Этому типу есть дело до всего человечества.

— Мюмтаз, ты в самом деле не веришь в человечество?

Мюмтаз посмотрел на Орхана.

— А во что же еще можно верить? — Этими словами Орхан невольно напомнил Мюмтазу маленькую девочку из письма Суата.

— Я не верю. И мне не нравится проливать кровь ради европейских проблем. Говорят, Европа в опасности. А мне-то что до этого? Когда мы были в опасности, она о нас беспокоилась? Разве задумалась Европа хоть раз о том, чтобы предотвратить бедствия во время Балканской войны? На протяжении столетий они хладнокровно препарировали нас. Резали, сшивали. Несколько столетий пропалывали нас, словно сорную траву. А затем селили на наших землях другие нации так, словно высаживали морковку на рисовом поле. Разве все это не дело рук Европы? Разве не Европа взрастила Гитлера и сегодняшние проблемы?

— Все верно, но можно подумать, вред, что так долго причиняли нам и другим, теперь должен закончиться. Обязательно должен!

— И ты думаешь предотвратить это с помощью войны?

— Конечно, с помощью войны, раз уж ведется наступление. Сначала надо избавиться от опасности у порога, а потом постараться избежать ее повторения.

— Но ведь из худого не выйдет ничего хорошего.