Покой

Такие шутки были приняты между ними с университетских лет. Однажды в курилке они услышали разговор, в котором один известный историк разделял людей на три вида: «провинциалы Востока», «шестеренка мира», «стержень», — и расширили эту классификацию. Они добавили «людоедов», которыми считали фанатиков, придерживающихся любой идеологии, правой либо левой. Те, у кого были многочисленные проблемы, о которых они каждому встречному рассказывали, именовались у них «убийцами». А «душевнобольными убийцами» считались те, кто придавал слишком большое значение своим проблемам и кого терзало стремление к бунту. Тех, кто превращал эти проблемы в обоюдные страдания, они называли «самоубийцами».

Взяв друг друга под руки, как много лет тому назад, друзья зашагали по улице, пересмеиваясь и разговаривая, растянувшись на пол-улицы. Никто из них не заметил, насколько задумчивым был Мюмтаз.

В этот послеполуденный час ресторан окутывал морской воздух. Ихсан с Суатом сидели за столиком в углу. Казалось, все солнечные лучи, отражавшиеся от морских волн, собрались у Суата на лице. Мюмтазу он показался еще более худым и бледным, чем когда они виделись в последний раз. Казалось, просвечивают все его кости…

Ихсан нетерпеливо предложил:

— Садитесь уже, не теряйте времени!

Ихсан очень редко пил. Он делал это не столько по медицинским соображениям, сколько для того, чтобы ощутить место спиртного в своей жизни. Он говорил: «Мы не должны изживать в себе его волшебство». А когда он решал выпить, он становился непоседливым, как ребенок. Он выбрал этот ресторан, потому что тот был близко к пристани, и с нетерпением ждал, пока подплывет пароход Мюмтаза. Внезапно он заговорил с племянником:

— У тебя глаза сияют… Что с тобой случилось?

Мюмтаз растерялся:

— Я обрадовался, потому что увидел Суата.

На самом деле он не рад был видеть Суата, хотя ему очень нравился его разум, его разговоры. Но в нем было что-то непонятное, отчего на душе у Мюмтаза делалось неспокойно.

— Какое счастье! Есть еще люди, которые радуются при виде меня! — улыбнулся Суат.

В ответ на эту улыбку Мюмтаз подумал: «Вот за это я тебя люблю!» В самом деле, в улыбке Суата было нечто странное, отрицавшее все, что шло от сердца. Он улыбался так, будто в душе он неожиданно затаил вражду и отчуждение ко всему. «Может, он не доволен жизнью? Или смеется надо мной?»

Фахри улыбнулся Ихсану:

— Я говорил, что он к вам приедет, а вы не верили.

— Но он пропустил два парохода…

— Нет, я только один пароход пропустил.

— Во сколько ты проснулся?

Мюмтаз вспомнил о великой победе прошедшей ночи:

— Сегодня ночью я дописал свой труд, — сообщил он. — Я поздно лег спать; долго не мог уснуть; а Сюмбюль-ханым так и не научилась будить меня вовремя.

Сюмбюль-ханым была служанкой, работавшей у Мюмтаза в Эмиргяне. Суат спросил Мюмтаза:

— Что ты сейчас читаешь, Мюмтаз?

Мюмтаз серьезно разглядывал тарелки с закусками, стоявшие перед ним. Он сел напротив двери. Правда, он очень хорошо знал, что молодая женщина, с которой он только что познакомился, сюда не придет.

— Почти все подряд… «Тарих-и Джевдет», «Сиджилл-и Османи», «Шакаик»…[58]

Суат всерьез расстроился:

— Кошмар, — сказал он.

— Как нам теперь разговаривать? Раньше мы очень легко разговаривали с Мюмтазом. Раньше я спрашивал его, каких он писателей читает; а потом разговаривал языком этого писателя или рассуждал о его проблемах. — Тут по лицу Суата неожиданно расплылась наивная детская улыбка. А Мюмтаз вновь подумал: «Вот за это я его люблю».

Нури возразил:

— Разве мы не все примерно одинаковы?

Четверо друзей очень любили Мюмтаза, и вся компания не могла расстаться со времен учебы в Галатасарайском лицее; теперь же друзьям хотелось выгородить Мюмтаза.

Суат отмахнулся:

— Я, конечно, шучу… Я всегда так злил Мюмтаза. Ведь я его хорошо знаю. Мы родственники. Хотите правду? Я вообще часто задаюсь вопросом, читает ли кто-то так же много, как и мы?

Фахри придерживался совершенно иного мнения:

— Конечно! Вот, например, европейцы, они читают гораздо больше нас. И читают сразу на нескольких языках. Проблема не в том.

— Но проблема все-таки есть. Мы не удовлетворены тем, что мы читаем.

Мюмтаз внимательно смотрел, как в его стакане тает лед и бесцветный алкогольный напиток постепенно мутнеет, словно обогащаясь, как вода бежит внутри него, словно по мраморным сосудам. Жидкость в стакане теперь не была абсолютно чистой, неразбавленной.

— Ну что, выпьем, ребята! — громко сказал он. А затем повернулся к Суату. — Проблема заключается в том, что книги, которые мы читаем, никуда не зовут нас за собой. Когда мы читаем о себе, мы знаем, что бродим на полях жизни. Запад удовлетворяет нас только тогда, когда мы вспоминаем, что мы граждане мира. Короче говоря, большинство из нас читает так, будто бы отправляется в путешествие и пытается убежать от собственного «Я». Проблема заключается в этом. Между тем мы сейчас переживаем такое время, когда нужно создать новую форму жизни, предназначенную только для нас. Я думаю, что Суат говорит именно об этом.