Покои в конце памяти

Люди рабочей бригады погибли быстро — или точнее их материальные оболочки погибли быстро. Псионические сущности, идолопоклонники могли бы назвать их душами, ещё продолжали медленно распадаться. Психическое оружие, которое содрало их энергию от грубой материи, было жестоким и мощным. Массака поразило, что устройства предназначались для таких простых целей как обычные люди, и он с тяжёлым сердцем рассказал об этом своему генетическому отцу.

Дорн согласно проворчал:

— Остались и другие?

Массак чувствовал их, пока шагал по коридору:

— Так точно, повелитель. И боюсь, что, пожалуй, они мощнее, чем уже использованные. Ожидают, когда их активируют. — И было что–то ещё, особенный телепатический след, который Массак знал, но не мог вспомнить.

Подпись, решил он. Психический почерк того, кто разместил здесь оружие.

— Активируй их, — приказал Дорн, приготовив болтер и цепной меч.

Массак достал меч и вызвал внутри себя спящую молнию, которая, как он знал, таилась в его костях. Кристаллы психического капюшона вспыхнули белым светом, и библиарий резко вытянул вперёд руку, выпустив заряд энергии вдоль коридора.

Мерцающая молния отскочила от стены в пол, затем в потолок, и в каждом месте, которого она касалась, камень сгорал, открывая новые кипевшие таинственной энергией скрытые обереги. Рой визжащих многосторонних сфер чистого безумия вырвался из укрытий и устремился к ним.

— Вперёд! — прорычал Дорн и бросился в толпу, встретив атаку с невероятной сфокусированной свирепостью.

Массак подавил желание просто стоять в стороне и любоваться воинским мастерством примарха и сражался рядом с ним в короткой схватке. Мечи визжали, болты грохотали, и воины повергали лишённые разума убийственные формы, уничтожая их одну за другой.

Когда всё закончилось Дорн направился дальше, но Массак задержался. Библиарий подходил к каждой исходной точке пси–форм и проводил силовым мечом по вырезанным иероглифам, чтобы они не смогли восстановиться. Догнав своего господина, Массак услышал рокот его слов, прорубавших воздух.

— Я знаю эти покои, — размышлял примарх, когда они дошли до палаты перед двумя большими дверями. — Я помню их… Они были в другой части Дворца.

— Как это возможно? — спросил Массак. — Как…?

Его слова превратились в пепел, когда ужасающая тишина стиснула его. На библиария обрушились психические ощущения. Не только муки недавно погибших и пытки, которые претерпевали их духи, не только ненавистные отголоски пси–форм, но и тень гигантского психического присутствия. Разум хитроумного смертоносного великолепия, поступь которого невидимо окрашивала стены, и только такие, как Массак могли почувствовать её.

Вся мощь была сконцентрирована на дверях. Справа на медном портике красовалась вырезанная на старый манер цифра II. Слева на точно таком же входе в стали была выгравирована цифра XI. Массак не мог оторвать взгляда от этих злосчастных символов, и генетически изменённая кровь в его венах застыла.

— Второй и Одиннадцатый, — еле сумел произнести он. Говорить о них было запрещено осуждением самого Повелителя Человечества. Каждый сын каждого легиона, верный или предатель, знал слухи о двойной трагедии потерянных титанов, правда же об их утрате была навечно скрыта и непостижима.

Некогда Император создал двадцать сыновей, аспектов своей сущности, Рогал Дорн был одним из самых могучих среди них. Но двух примархов вычеркнули из списков чести задолго до восстания магистра войны, каждого поглотила катастрофа такого масштаба, что мало кто знал её подлинные размеры. Массак мог добавить только слухи и полуправду к своим знаниям, но глядя на лицо генетического отца, он понял, что Дорн глубоко в своих сердцах хранил суровую память об этой катастрофе.

— Мои братья… — примарх убрал оружие и направился к дверям. Дорн протянул обе руки и коснулся металла пальцами в бронированных перчатках. Псайкер редко видел такое почтение, такое сомнение в действиях Кулака.

— Если вы были бы сейчас здесь, что изменилось бы? — спросил Дорн холодный кисловатый воздух, словно забыл, что Массак ещё рядом. — Как изменился бы ход этой войны, если вы были бы вместе с нами? Или с ними? — Он покачал головой. — Хотел бы я знать.

Наконец Дорн убрал руки и оглянулся на сына–воина:

— Хотел бы я знать, что скажут о них в далёком будущем. Их будут помнить, Массак? Мы будем их помнить?

Вопрос казалось причинял Дорну физическое неудобство, и Массак видел, как мышцы напряглись на запавших щеках его повелителя.

— Что это за место? — осмелился спросить библиарий. — Сам воздух насыщен псионической силой.

— Это покои моих утраченных родственников, — ответил Дорн. — У меня есть такие же покои во владениях Дворца, как и у всех сыновей моего отца. Они редко используются, но поддерживаются в хорошем состоянии на случай необходимости. Принадлежавшие предателям закрыли с началом мятежа… — Он замолчал и нахмурился, когда оглянулся на двери. — Но эти… они должны находиться в другом месте.