Покойник с площади Бедфорд

Телман присел в углу, чтобы не мешать ей, и стал наблюдать, как она работает. Пока она занималась делами, он задал ей все возможные вопросы об Альберте Коуле, которые пришли ему в голову. Через час миссис Хэмпстон закончила убираться в кухне и, вооружившись жесткой щеткой, пошла мыть лестницы и выбивать половики, а полицейский отправился следом за ней. К тому моменту, как он покинул пансион, ему было известно все о ежедневной жизни Коула, простой и очень однообразной. Насколько хозяйка знала, все свои ночи он проводил дома и всегда в одиночестве.

Следующей остановкой инспектора был угол Линкольнз-Инн-филдз, где Телман расспросил прохожих и других уличных торговцев, когда они в последний раз видели Альберта на его обычном месте.

Цветочница, которая занимала угол улицы, ведущей к Новой площади, рассказала кое-что новенькое.

– По воскресеньям он сюда не появлялся. По воскресеньям же ничего не покупают. Мало кто торгует, – заявила женщина, почесывая голову и передвигая свою шляпку набок. – В понедельник он был, и я его видала. Мы даже поговорили малость. Он болтал чего-то о том, что скоро разживется деньжатами. Я рассмеялась – думала, это он так ко мне клинья подбивает. Но он сказал, что на полном серьезе их получит. А потом я уж больше его не видала.

– Наверное, это было во вторник, – поправил ее Телман.

– Не, в понедельник. Я всегда знаю дни, из-за того, что происходит в Филде. Бинпоул, это наш местный куплетист, он нам обо всем рассказывает. По понедельникам. Во вторник Коула не было, а в четверг его труп уже нашли на Бедфорд-сквер. Бедняга, неплохим он был парнем, упокой Господь его душу…

– Тогда где он был во вторник? – озадаченно спросил Сэмюэль.

– Вот чего не знаю, того не знаю. Я подумала, что он прихворнул, или еще чего там…

Больше Телману ничего не удалось узнать – ни на Линкольнз-Инн-филдз, ни в «Быке и Воротах».

После обеда инспектор вернулся в морг. Он ненавидел это место. В такой теплый день, как сегодняшний, там воняло еще сильнее, здание давило еще больше, и в горле начинало безбожно першить. В холодные же дни по стенам этого помещения сочилась вода, а холод въедался в кости, как будто весь морг был не чем иным, как искусственной общей могилой, которая только и ждет, чтобы проглотить еще какого-нибудь зеваку. Сэмюэль всегда испытывал чувство страха того, что он может остаться внутри.

– Так ведь новых никого не поступало!.. – удивился санитар морга, увидев его.

– Хочу еще раз взглянуть на Альберта Коула, – заставил себя выговорить полицейский. Хотеть он этого совсем не хотел, но это было последним шансом узнать, что произошло с уличным торговцем, выяснить, чем он занимался в день накануне убийства. – Пожалуйста.

– Ну конечно, – согласился санитар. – Мы его очень аккуратно устроили на льду, чтобы лучше сохранился. Через минуту приду.

Шаги Телмана эхом раздавались в коридоре, когда он обреченно шел в небольшую комнату, в которой хранились трупы тех, кого нельзя было похоронить до окончания полицейского расследования.

Инспектор почувствовал, как его желудок сжался в комок, однако простыню он поднял почти твердой рукой. Тело было обнаженным, и Сэмюэль опять почувствовал себя неудобно. Он знал так много и так ничтожно мало о жизни этого человека. Его кожа на торсе и бедрах была очень белой, хотя на ней и были видны следы въевшейся грязи. Неприятный тяжелый запах был не только запахом разлагающейся плоти и карболки.

– А что вы ищете? – с энтузиазмом спросил работник морга.

– Ну, например, следы ранений, – ответил Телман неуверенным голосом. – Коул служил в тридцать третьем полку и участвовал во многих боях. Его комиссовали по инвалидности. Ранение в ногу.

– Да не было здесь ничего подобного! – уверенно сказал санитар. – Может быть, пара костей и была сломана, хотя это сложно утверждать, не сделав вскрытия… Но пуля всегда оставляет шрам. У него есть ножевые шрамы на руке и на ребрах, но на ногах ничего нет. Да вы и сами можете убедиться!

– Это было записано в его армейском деле, – возразил полицейский. – Я сам видел. Рана была очень серьезной.

– Сами посмотрите, – повторил его собеседник.

Телман послушался. Ноги трупа были холодными, и кожа на них казалась дряблой, когда он к ней прикасался. Но шрамов – ни от пуль, ни от осколков – действительно нигде не было видно. У лежавшего перед ним человека никогда не было огнестрельных ранений.

Санитар с любопытством наблюдал за полицейским.

– Ошибка в записях, – спросил он с гримасой, – или труп не тот?

– Не знаю, – ответил инспектор, прикусив в раздумье губу. – Думаю, что в любых архивах могут напутать, однако это маловероятно. Однако если это не Альберт Коул, то тогда кто это? И почему у него оказался чек на носки Альберта Коула? Зачем кому-то может понадобиться воровать счет на три пары носков?

– Чтоб я знал! – служитель морга пожал плечами. – Ну, и как же теперь вы будете выяснять, кто этот бедняга? Ведь он может быть кем угодно…