Покойник в кювете

— Не буду затягивать, — сказал он. — Только у меня сильное подозрение, что ты звонишь по другому поводу.

Никита был прав.

Несколькими часами ранее у Сергея состоялся разговор с начальником РУВД полковником Корзиным.

Они столкнулись в коридоре, когда Никита шел к себе в кабинет.

— О, весьма кстати, — сказал полковник. — Идем ко мне, расскажешь, как вы задержали Гусева.

— А в чем дело, Иван Иванович? — спросил он.

— Сейчас узнаешь.

Они вошли в кабинет полковника.

— Садись.

Прежде чем сесть самому, Корзин приоткрыл створку окна проветрить помещение. В конце сентября после нескольких затяжных дождей вдруг прорезалось бабье лето. Днем стояла нестерпимая жара при полнейшем безветрии, и лишь прохладные вечера приносили облегчение.

— Ну так что вы сотворили в туалете с добропорядочным гражданином Гусевым? — спросил он, когда сел в кресло за своим столом.

— Просто его задержали, — ответил Сергей.

— Подробнее можно?

Сергей рассказал то, что ему было известно со слов Петра.

— А теперь почитай про тот же эпизод в изложении задержанного.

Полковник Корзин пододвинул к Сергею лист бумаги. Это было заявление от пострадавшего Гусева Владимира Михайловича. В нем он обвинял сотрудника полиции Петра Гребенку в том, что тот безосновательно избил его, в результате чего он, Гусев В.М., оказался в больнице.

— Как в больнице?! — удивился Сергей.

— А вот так. Вчера потребовал медицинское освидетельствование в присутствии нашего юриста, и пришлось отвезти его в больницу. У него оказались ссадина на лбу и шишка на затылке…

«Совсем как у Никиты, — подумал Сергей. — С той лишь разницей, что у Никиты царапина на щеке».

— …и теперь он жалуется на невыносимые головные боли и провалы в памяти.

— Иван Иванович, я уверен, что это сплошной бред, высосанный из пальца.

На лице Сергея была заметная растерянность. Полковник Корзин побарабанил пальцами по столу и отвел глаза.

— Тем не менее заявление от него есть, — сказал он.

— Н…да… Поворотик, — задумчиво сказал Сергей, не ожидавший ничего подобного. — И когда он успел настрочить?

— Очевидно, в свободное от головной боли и провалов памяти время. Или ты надеялся, что избиение хилого архивариуса пройдет для вас бесследно?

— Не такой уж он хилый, этот архивариус. Вполне крепкий мужик. А кто действительно пострадал, так это Никита Хмельнов. Даже «скорую» пришлось вызвать. И Гусева, надо полагать, это навело на мысль написать свою заяву. Да, это тертый калач.

— Не будем гадать, что навело его на эту мысль и насколько он тертый калач. Есть заявление, и мы должны на него отреагировать. Примем это как факт.

— Ну да, и примерно наказать Петро за превышение полномочий при задержании. Только возникает вопрос: почему хилый архивариус разгуливает с кастетом по городу, да еще почему это вдруг он оказался в рабочее время на окраине города?

— Отвечаю. Начнем с кастета. Если дело дойдет до суда, то он скажет: да, у меня был кастет, а как без него обойтись, если уже полицейские нападают на беззащитных граждан? И где? В туалете, куда он зашел по нужде, совершая прогулку на окраине города, где воздух чище и где можно отдохнуть от городской суеты. Дальше — больше. Ты заявишь, что Гусев напал с кастетом на Хмельнова, а Гусев в суде будет утверждать обратное — это Петро с твоим Хмельновым напали на него. И заметь, свидетелей нет.

— И возникает патовая ситуация. Его слово против нашего.

— И чем ты объяснишь такое удивительное совпадение, что одновременно с Хмельновым, на которого якобы напал Гусев, в туалете оказался Гребенка? Или ты в суде расскажешь, что затеял следствие в связи с убийствами Смагина и Рогова, которое, насколько я понимаю, зависло? Тогда возникает вопрос: а при чем тут Хмельнов? Кстати, у меня тот же вопрос, — Корзин выжидательно посмотрел на Сергея.

Сергей не знал, как лучше на него ответить, и решил промолчать. Уловка сработала. Корзин не стал развивать эту тему, очевидно, решив отложить ее на потом, и перешел к вопросу, который волновал его больше.

— Так что будем делать с заявлением? — спросил он.

— Раз лежит в больнице, так пусть там подольше лежит. Заодно подлечится, если так пострадал.

— Почему такая заинтересованность в этом?

— У нас будет больше времени собрать на него материал.

— Напряженка с ним?

Сергей промолчал.

— Понятно. Это тем более не освобождает нас от необходимости отреагировать на заявление Гусева. Что думаешь по этому поводу?

«При чем тут “тем более?”», — подумал Сергей и молча положил перед полковником свой лист бумаги. Пока Корзин доставал очки, Сергей объяснил:

— Это заявление от Гребенки. Просится обратно в спецназ.

— Вот как? С чего это вдруг? — удивился Корзин, и очки у него зависли перед носом. Взгляд был устремлен на Сергея.

— Не для него работа опером. Так он решил.

— А как он у нас оказался?

— Была вакансия. Решили его попробовать. Выдернули из спецназа. До этого он успел отличиться в одной операции. Проявил незаурядную смекалку. Ему предложили перейти на оперативную работу. Он согласился, а теперь решил вернуться к тому, с чего начал.

Полковник посмотрел на Сергея поверх надетых очков.

— Но ты останешься без опера.