Поколение

— А как же! — с вызовом ответил Игорь. — И даже не одна. У нас Сашка Фролов сочиняет.

— Он что, руководит оркестром?

— Почему?

— Обычно руководители и сочиняют.

— Нет, он у нас ударник. На барабане.

— А ты сыграй нам какую-нибудь его песню! — попросил Пахомов.

— Как? Один? Они же для оркестра написаны.

— Ну если для оркестра, тогда надо подождать Стася с Витой. Они за любой оркестр сыграют.

Игорь метнул сердитый взгляд на Пахомова, и Степан тут же пожалел о своей иронии.

— Ладно, ты хоть напой мотив, — попросил он.

— Ничего я не буду напевать! Вот приедет ваш оркестр, пусть он и играет.

«Кажется, я обидел парня, — посетовал на себя Степан. — Наука мне, а еще похваляюсь знанием психологии молодых».

Но обида Игоря прошла быстро, через несколько минут он уже говорил с Пахомовым о книгах, и они так увлеклись беседой, что не слышали звонка в прихожей, и гостей встречал Михеев-старший.

Первой вошла в комнату Вита.

— А что это хозяин прячется?

— Вита, милая! — Пахомов пошел к ней навстречу. — Ждем! Даже песни-пляски отложили до вашего прихода. Здравствуйте, родные. А жена твоя все хорошеет. — Степан хлопнул по широкой спине Стася. — Ухо востро держи.

— Мне теперь, Степан Петрович, только и хорошеть, — улыбнувшись, Вита показала на свой выпиравший из-под блузы живот.

— Какие же вы молодцы, ребята! — подхватил Степан. — Пока молодые, заводите детей. А ты, Алешка, — повернулся он к другу Стася, — все холостякуешь? Гляди, останешься, как я, в бобылях.

— Нет, Степан Петрович, — покачала головой Вита. — Наш Алеша теперь большой человек, за ним невесты ходят гужом. В Комитете по науке и технике работает.

— Уф ты! — картинно развел руками Пахомов. — Поздравляю, Алексей… как тебя по батюшке?

— Федорович! — подсказала Вита.

— Алексей Федорович, — продолжал Пахомов. — Но не забудь, Алексей Федорович, хорошая жена лучше самой хорошей должности.

— Не скажите, Степан Петрович, — поддержал шутливый разговор Стась. — Деловые люди сначала добиваются должности, а потом уже обзаводятся женами.

— А когда же детьми? — улыбнулся Степан.

— Раньше. До всего этого, — степенно ответил Алексей.

Гости прошли в комнату.

— Знакомьтесь! — представил Игоря Пахомов. — Михеев-младший. Человек из двадцать первого века. В начале третьего тысячелетия Игорю будет столько, сколько вам сейчас, а вы уже будете вроде меня… Так что не зазнавайтесь и постепенно готовьте дела к передаче своей смене.

Все чинно пожали руку человеку двадцать первого века, а Вита сделала книксен. Игорь растерянно смотрел то на отца, то на Пахомова, словно искал у них защиты. Алексей взял в руки гитару и шумно ударил по струнам. Напряженное лицо Игоря расслабилось, он улыбнулся, и в его глазах зажглись огоньки любопытства. Вита села к пианино. Ее легкие и быстрые руки словно порхали над клавишами, извлекая из инструмента камнепад звуков, которые сразу затопили комнату. Алексей, поставив левую ногу на перекладину стула и резко разжимая пятерню, бил по струнам, и их набатный гул мощно вторил аккордам, низвергаемым пианино.

Пахомов протестующе поднял руки над головою.

— Ребята! Вы забыли традиции дома. Сначала беседа за столом, а потом к роялю.

— К столу! К столу! — отложив гитару, выкрикнул Алексей. — Сегодня клич «к столу» звучит, как раньше клич «к барьеру»!

— Ого? — наигранно удивился Николай Михеев. — Куда мы с тобою, Игорь, попали?

— Наш Алеша — человек простой, — засмеялась Вита, — изъясняется стихами.

— А ехидничать тебе, Вита, нельзя, — придержал ее за плечи Алексей. — Ребенок ехидной будет.

Сидели за столом, и Стась рассказывал Пахомову о своей работе в Якутском филиале Сибирского отделения Академии наук.

— Интереснее не бывает. Молодой институт, молодая наука аэрономия, и исследователи — молодые ребята. Мой руководитель — доктор. Ему тридцать два. За восемь лет, не переводя дыхания, он отгрохал две диссертации: кандидатскую и докторскую. — Стась обвел радостным взглядом сидевших за столом, словно призывая всех восхититься его руководителем, но, посмотрев на жену, вдруг умолк.

— Твой обморочный восторг перед Кузей, — отозвалась Вита, — мешает тебе жить.

— Не называй его так! — повысил голос Стась. — Я же просил.

— Ладно, — миролюбиво сказала Вита. — Не буду. Хотя все его в вашей лаборатории называют Кузей, и он не обижается.

— Он деликатный человек! — еще больше раздражаясь, бросил Стась. — Николай Иванович Кузнецов — очень крупный ученый.

— Вита права, — лениво поддержал ее Алексей. — Рядом с очень крупным существовать невыгодно. Большое дерево — большая тень.

— И все-то вы знаете, Алексей Федорович, — скривился Стась. — Все ведаете.

— А как же! — в тон ему отозвался тот. — Не зря в столице живем.

— А что это за наука — аэрономия? — спросил Игорь. — «Аэро» — это воздух по-гречески. А «номия» что?

Пахомов и Михеев-старший переглянулись, и это заметила Вита.

— Номос — по-гречески закон, — с притворной серьезностью ответила она. — Аэрономия изучает верхние слои атмосферы, где существует диссоциация атомов газов и их ионизация. Все очень просто, дорогой Игорь. — И она насмешливо посмотрела на Стася.