Поколение

— Вы у меня не бывали, а Иван Матвеевич останавливался. На этом диване он спал, — говорил Пахомов. — А вот здесь, — он подошел к уже накрытому столу, — мы сиживали с ним. И вдвоем и в компаниях… Тут у него с молодыми людьми целые баталии разыгрывались.

— Отец любил и умел поспорить, — оглядывая комнату, отозвался Николай. — Я с ним не всегда решался… Потому что бит был в спорах.

— И неоднократно, — смеясь, вставил Игорь. — Дед говорил: не тот прав, кто прав, а тот, кто смел.

— Что-то я от отца не слышал такого, — удивленно посмотрел Михеев на сына, и с его лица сбежала счастливо-добродушная улыбка.

— Иван Матвеевич тут у меня схлестывался и с людьми, обремененными университетским образованием, — сказал Пахомов. Ему понравилось, что Николай называл своего тестя отцом, но он боялся, что ирония Игоря могла обидеть Михеева-старшего, разрушить то доброе настроение, с каким они приехали сюда, и Степан спросил: — А ты, Игорек, наверное, тоже будешь поступать в университет?

— Нет, — ответил Николай за сына. — Он считает, что по нынешним временам ему и восьми классов хватит.

— Ничего я не считаю.

— Не считает, а в девятый класс идти не хочет, — будто жалуясь на другого человека, не на сына, продолжал Николай.

— Ну, среднее-то образование обязательно нужно, — убежденно сказал Пахомов. — Без него куда же?

— А у нас не только среднее, но и высшее можно получить. Только не обязательно сидеть за партой. — Игорь покраснел, с вызовом посмотрел на Пахомова.

— Конечно, можно, — кивнул тот. — Но учиться, как и работать, надо очно. По крайней мере, в молодости.

— Не обязательно. Много и других примеров, — возразил Игорь.

— Давайте за стол. — Обрывая спор, Пахомов пододвинул стул сначала отцу, затем сыну. — Э-эх, давно я не брал в руки шашки! — нарочито возбужденно потер руки Пахомов, тоже присаживаясь к столу. — Мы с твоим отцом, — обратился он к Игорю, — потешим себя водочкой. А ты, Игорь, налегай на еду. Вот рыба жареная, вот копченая. В ней много фосфора. Салат из морской капусты… В нем йод. Тоже умным людям не повредит. Сегодня у меня рыбный стол. Потому что магазин рыбный рядом. Ну, давай, Николай, за нашу встречу. И рассказывай, какие новости на заводе, в институте?

— Да какие? — отозвался Николай. — Новостей много. Уже и завод не тот и институт другой. И называется все это по-другому.

— Это я знаю. Объединение…

— Вы ведь были у нас лет семь-восемь назад? — спросил Николай.

— Да. Даже больше. Тогда еще только говорили об институте-заводе.

— Ну вот. В прошлом году у нашего объединения был юбилей. Пять лет. А я уже двенадцать лет на заводе работаю. Так что время летит.

— Мне Михаил рассказывал, ты теперь в больших начальниках ходишь — замдиректора объединения по производству.

— Тяжелый хлеб… — вздохнул Николай.

— А Зернов на пенсии?

— Да. Он теперь совет ветеранов возглавляет. Ситковский совсем постарел. Высох весь, желтый стал, как полынь осенью.

— Это Дахау, — тихо сказал Пахомов.

— Он что, был в концлагере? — удивился Николай. — Ты гляди. А никогда ни одним словом…

Игорь внимательно слушал их разговор. Взглянув на Пахомова, спросил:

— А чего же Славка Ситковский никогда про деда не рассказывал?

— Казимир Карлович сам об этом никогда не говорил. Только мы, старики, знали. — А совет ветеранов ваш работает, не зачах? — помолчав, спросил Степан.

— Что вы! — удивился Николай. — Как говорит Ситковский, это самая большая достопримечательность города. К нам со всей страны за опытом едут. Свое бюро пропаганды организовали. С лекциями разъезжают.

— Учат те, кто работать уже не может? — улыбнулся Пахомов.

— Да нет, — не поддержал иронии Николай. — В совете все серьезно. Они нам четверть заводского плана дают. Но это не все: отвечают за профессиональную учебу кадров, наставничество, воспитательную работу в общежитии. Многое за ними. А главное, народ перестал бояться уходить на пенсию. В объединении сейчас так: доработал человек до своих лет, получил пенсию, и ему совет ветеранов труда, если он не хочет расставаться с производством, обеспечивает работу по силам. Деньги у него с пенсией выходят те же, а то и больше. Там у них целая система перехода в состояние невесомости.

— Это что еще такое? — поднял брови Степан.

— Это Казимир Карлович так изящно жизнь пенсионера называет.

— Ну и острый на слова мужик! — восхищенно сказал Пахомов. — Давай за его здоровье. И пусть ему там легонько икнется.

Отодвинув от себя тарелку, Николай достал сигарету.

— Нет, Степан Петрович, в совете все поставлено на широкую ногу… Михаил Иванович Буров вроде бы тоже его поддерживал, но он не увидел в нем той силы, на какую может опереться объединение. А вот Сарычев…

— Что за мужик? — спросил Пахомов. — Я о нем слышал всякое. Буров хвалит.