Поколение 40-х

– Не плачь Маша, будешь у нас по очереди кататься. Одна-то лыжа цела, вторую к ней где-нибудь раздобудем, не плачь! А я и не плакала, но молчала. Замкнувшись в себя, мне было так горько. Повели меня ребята домой, все, что были на горе, это значит, чтобы объяснить матери, что я не виновата в сломанной лыжи.

Мать не ругалась совсем, она понимала, что я себя наказала и так, хуже не придумаешь.

Конечно, нашли мы потом мне вторую где-то лыжу, горе с поломанной быстро забылось. У детей горе вещественной потери быстро проходит, они не оставляют душевной раны надолго.

Так мы жили в подсобном хозяйстве три года и решили мать с Михаилом строить свой домишко. И строить решили около бабушки, во-первых, у матери там есть место, а во-вторых строить собственные дома в военных городках не разрешалось. Но, если ты успел поставить в новом доме печь, никто не имел право снести уже его, это было уже частная собственность. Дом ведь в одночасье не построишь, и всякое начинанье пресекалось в корне. Приходилось идти на всевозможные ухищрения, чтобы как-то обойти несправедливый закон.

Ведь это место было для нас всех нашей малой родиной, где же нам жить, как не здесь.

Весь год Михаил с матерью собирали лес для постройки, объясняя всем, что собираются строить матери теплый сарай для коровы. Приготовили и кирпичи для печки, старые конечно, из разрушенных домов, разбирая их по ночам.

И вот, почти рядом с бабушкиным домом, возник новый сруб дома, где за ночь мать с Михаилом и каким-то дедом сложили печь и утром ее уже затопили.

Помню в этот же день пришла комиссия, был шум. Дом хотели снести. Мать поставила в домик без окон и дверей стол и кровать и забилась в нем досками.

– Ломайте, из дома не выйду! Где-то я должна жить! Для этого мой муж сложил свою голову на войне, чтобы его вдову с ребенком вышвырнули на улицу! Походили, повозмущались и оставили нас в покое. Не тронули наш домик. Так появилась у нас частная собственность.

Постепенно мы привели его в жилое состояние. Это было и хорошо и плохо.

Хорошо, что рядом с бабушкой, что все вместе, что есть теперь свое жилье, плохо, ругались часто мать с бабушкой и все из-за нового мужа. Хотя надо сказать правду, Михаил хорошо относился к бабушке, когда был трезв. Но когда пьян, то был неуправляемый и буйный, а пьяным бывал довольно часто. Мать любила его и всегда заступалась за него перед бабушкой. Это его зверство всегда пугало меня, и я боялась его.

Училась я не плохо, мне нравилось учиться. Особенно я любила литературу, черчение. Очень много читала, школьная библиотекарша старенькая бабушка, разрешала даже мне забираться внутрь к книгам и самой находить необходимую, что другим было категорически запрещено. Я часами просиживала там, усевшись прямо на пол. По литературе у меня всегда были отличные отметки, особенно в поэзии. Я писала короткие стишки в альбомы одноклассниц, это тогда было модно. Весь класс имел альбомы и каждый должен там заполнить одну страницу с рисунком, стихами или просто с добрым пожеланием. И каждый год заполнялись новые. У меня было несколько таких альбомов. Потом я была выбрана в редколлегию школьной стенгазеты. Всегда приходилось задерживаться, и так идти далеко домой, а тут возись со стенгазетой, да и мать всегда ругалась, если я задерживаюсь. У меня были домашние обязанности, и я должна была их исполнять. Мать всегда была со мной строгая и суровая. Я никогда, за всю мою жизнь, не слыхала от нее ласковых слов или просто погладить ребенка по головке. Нет, этого не было, мы все трое ее побаивались. У нас я помню, за стенным зеркалом всегда лежал прут, и нам нередко им попадало, если что набедокурили. А бабушка за нас заступалась, считая, что детей бить нельзя.

А еще я отлично разбиралась в чертежах, лучше всех в классе. И учитель, зная мое домашнее положение, никогда не задавал мне задание на дом. У меня до 10 – го класса не было ни готовальни, ни чертежных принадлежностей. Он просто вызывал меня к доске и велел мне объяснять новый материал и ставил за ответ оценку. Любила и математику, мне нравилось добиваться правильного ответа. В этом есть заслуга моего маленького дружка Толи , он очень хорошо разбирался в математике и до конца школы всегда помогал мне. У него всегда на одну задачку находилось два – три решения, чем нередко ставил в тупик и самого преподавателя. Он после Армии закончил физико – математический факультет заочного института. Работал и учился. Отец у него тоже погиб на фронте и мать одна воспитывала четверых сыновей. Толя был младший. Тетя Маруся, его мать, до самой смерти жила с ним. Он был хороший сын, любил и жалел мать.