Поколение Х

Хайвей 111 (известный также как «Палм-каньон-драйв») – главная городская магистраль, сегодня на удивление безлюден. В «Фольксвагенах» с высоким задом бесцельно ездят туда-сюда несколько асексуальных блондинок из округа Оранж; слоняются бритоголовые морские пехотинцы в помятых «эль каминос»; лихачи визжат тормозами, но не останавливаются. В городе сохраняется автомобильный тип культуры, оживленными вечерами это чувствуется; как однажды сострил Дег, «это вроде «Дейтона» – большие груди, меню типа «бургер и шейк», ребята в супермодных ботинках и асбестовых куртках едят хрустящий картофель фри в кабинках из оранжевого винила, повторяющих форму классической черно-белой автопокрышки «Джи-Ти».

Завернув за угол, мы идем дальше.

– Вообрази, Эндрю: сорок восемь часов назад малыш Дег был еще в Неваде, – продолжает он, усаживаясь на капот чертовски дорогого зеленого гоночного «Астон Мартина» со съемным верхом, и закуривает сигарету с фильтром. – Можешь себе представить?

Теперь мы в стороне от главной магистрали, на неосвещенной боковой улочке, где так глупо припарковано дорогостоящее «детище» Дега. Задняя часть «Астон Мартина» заполнена картонными коробками с бумагами, одеждой, всяким хламом, настоящая свалка. Такое впечатление, что владелец собирался срочно смыться из города. Не так уж это и странно для этой дыры.

– Я провел ночь в маленьком мотеле в самом центре какого-то богом забытого захолустья. Стены, обшиты сосновыми сучковатыми панелями, лампы пятидесятых годов, на стенах эстампы с оленями…

– Дег, слезь с машины. Как-то тут не очень…

– …и пахло розовым гостиничным мылом – это такие маленькие кусочки в симпатичных упаковках. Боже, как я обожаю этот запах. Такой мимолетный.

Я в ужасе: Дег своей горящей сигаретой прожигает дырки в крыше машины.

– Дег! Что ты делаешь, прекрати! Опять ты за свое!

– Эндрю, говори потише. Пожалуйста. Где твое самообладание?

– Дег, с меня хватит. Я ухожу, – я отступаю на несколько шагов.

Дег, как я уже говорил, вандал. Я безуспешно пытаюсь понять его поведение; то, что на прошлой неделе он поцарапал «Катлас Суприм», было лишь одним из звеньев в длинной цепи аналогичных событий. Похоже, он выбирает исключительно автомобили, на бамперах которых красуются наклейки, с его точки зрения отвратительные. Осмотрев заднюю часть машины, я действительно обнаруживаю наклейку с надписью «Вы бы еще меня о внуках спросили».

– Вернись, Палмер. Я заканчиваю. Через секунду. Кроме того, я хотел поведать тебе одну тайну.

Я молчу.

– Тайна касается моего будущего, – произносит он. Ругая себя за бесхребетность, я возвращаюсь.

– Дег, это же полный маразм – прожигать дырки.

– Успокойся, парень. Это всего лишь мелкое хулиганство. Статья 594-я уголовного кодекса штата Калифорния. Просто дадут по рукам. Да никто и не видел.

Он стряхивает щепотку пепла с отверстия, оставленного сигаретой:

– Я хочу открыть гостиницу. Баха-Калифорния. И как мне кажется, я ближе к этому, чем ты думаешь.

– Что?

– Это именно то, чем я хочу заниматься в будущем. Открыть гостиницу.

– Отлично. Теперь пошли.

– Нет, – закуривает он новую сигарету. – Сначала я тебе ее опишу.

– Только быстро.

– Я хочу открыть гостиницу в Сан-Фелипе. Это на восточной стороне полуострова Баха. Малюсенькая деревушка. Кругом пески, заброшенные урановые рудники да еще пеликаны. Я открою этакое небольшое заведение – только для друзей и занятных чудаков, а в обслугу возьму пожилых мексиканок, сногсшибательных красавцев-серфингистов и хипповатых парней и девушек, мозги которых от героина стали как швейцарский сыр. В баре деньги и кредитные карточки посетители будут пришпиливать к стенам, а единственным источником света будут десятиваттовые лампочки, скрытые за подвешенными к потолку скелетами кактусов. Вечерами мы будем вытирать друг другу носы, пить коктейли с ромом и рассказывать истории. Те, что расскажут интересные истории, получат номер бесплатно.

В туалет можно будет попасть только после того, как фломастером изобразишь на стене какой-нибудь прикол. Стены комнат будут обшиты сучковатыми сосновыми панелями, а в качестве сувенира каждый получит кусочек мыла.

Должен признаться, на словах гостиница Дега была что надо, но мне все же хотелось уйти.

– Прекрасно, Дег. Идея действительно великолепна, только давай слиняем отсюда, ладно?

– Похоже, я… – он смотрит на то место, где прожигал дырку, пока я отвернулся. – У-я.

– Что случилось?

– О, черт.

Тлеющий уголек сигареты упал внутрь, в коробку с бумагами и хламом. Дег соскакивает с машины, и мы оба завороженно наблюдаем, как маленький жаркий язычок сжирает бумагу и пробивается сквозь несколько газет; вроде бы он исчез, но вдруг – у-у-ф – коробка мгновенно воспламеняется, озарив наши искаженные ужасом лица саркастической желтой усмешкой.

– О боже!

– Сматываемся!

Меня уже нет. Мы оба несемся вниз по улице, сердце колотится у горла. Мы оборачиваемся лишь на секунду, через два квартала, чтобы увидеть худшее развитие сценария – «Астон Мартин», объятый шипящей малиновой лавой пламени, в экстазе растекается по мостовой.