Поколение обманутых физиков. Хроники 80-х

Выражения:

Приходите вчера!

Клички:

СтарОста

Эпиграммы и шутки:

Из чего состоит глаз? Из ресниц.

Посвящение от Андрея:

Я бегу, словно от прошлого

Кругом по дорожке в зале

И не мыслью, а подошвами

Я секунды осязаю.

Как по желобу горошина

Рядом с лентой белой бегаю.

В жизни хочется хорошего.

Пересечь бы ленту белую.

Я себя опять удерживаю:

Страх уходит, есть ли мужество?

Лень и бестолочь повержены,

Воля – стала ли оружием?

Я не знаю, как повежливей

Или с гневом к жизни нынешней.

Вдаль дистанцию прослеживаю:

Честно б выйти к ленте финишной.

САВЕЛЬЕВ Андрей Николаевич

Андрей Савельев (автор этой летописи) всегда был самым политизированным членом группы и романтиком полноценной жизни, в которой учеба занимала не самое первое место. Эта романтика выдвинула меня сначала в члены курсового бюро, потом – в групповые комсорги, а потом задвинула назад, чтобы не утомлять людей своей излишней активностью. И все же тот юношеский максимализм оживляет историю 946-й группы. Есть что вспомнить. А дилетантская политизированность потом преобразовалась и заместилась политикой как профессией.

Шаржи:

Эпиграммы:

За задачку сел Андрюха –

Чистый достает он лист.

Крякнул, почесал за ухом –

Ух, заядлый урматист.

Семь на восемь – свертку сносим.

Интегралы – вот скоты!

Тривиал, прощенья просим.

Разве ж это урматы?

Глядь в ответ – не совпадает.

Что за чушь в ответе том?

Градом пот со лба стекает,

Свежий воздух ловит ртом.

Ба! Да вот она ошибка!

Ах, родимая моя!

На лице горит улыбка,

Счастья – полная бадья.

Что такое? Снова пакость!

Лоб о стенку размозжу,

Буду выть, визжать и плакать,

Но задачу я решу.

Автопародия:

Мой стих прорвет громаду лет,

В народе прослывет нетленным,

В музее сохранят мой старый студбилет,

Слух обо мне пройдет по всей вселенной.

Подобен грому я над тихим полем,

Подобен молнии, ярчей которой нет…

Но думаю себе: куда же более?

Заврался я, ведь я же не поэт.

СЕРЖАНОВ Вячеслав Феликсович

Славик Сержанов – многогранный талант, которому одинаково легко давались и самые сложные разделы теорфизики, и виртуозная игра на самых разных инструментах, а в юные годы – весьма успешные выступления на боксерском ринге.

В конце концов музыка победила. И Слава, забросив науку, стал композитором. Не всякому из нас довелось слышать его произведения, но главное, что он своим творчеством доволен и полон новых планов.

Шаржи:

Эпиграммы:

По всем параметрам – кумир,

Но не просек «Войну и мир».

– Слава, ты идиот?

– Ну это философский вопрос!

Выражения:

– Это горькая правда (перевод It’s quite right)

ЦАПЛИН Дмитрий Николаевич

Дима – тихий гений, все время маскирующийся под заторможенного шалопая. Его сипловатый голос, вечно припухшие веки и общая растрепанность могли обмануть кого угодно. Но на экзаменах все это отходило на второй план.

Дима, как и многие из нашей группы, достаточно трудно прошел стадию юношеского раскрепощения и поисков истины в вине. Но это было не буйство, а внутреннее переживание. И за свою миролюбивость и безвредность Дима был избран в комсорги группы.

Одно время следы Димы затерялись где-то в степях Казахстана на нефтяных приисках. Но потом Дима снова обнаружился в Черноголовке, где и продолжил занятие научной деятельностью.

ЧЕРЕДОВА (Жукова) Ольга Степановна, УДОВИЧЕНКО (Таскаева) Ольга Николаевна

Оли – наши милые студентки, часто заставлявшие смирять буйные нравы и придававшие теплоту нашим студенческим сборищам.

Оля Маленькая потом вышла замуж за Маршала, навсегда введя его буйство в разумные рамки, а Оля Большая уехала с мужем-офицером в Воркуту, вернувшись в родной Долгопрудный только через несколько лет.

Оля Маленькая укрыла семью от опасностей судьбы в США, где она растит детей, встречает вечно кочующего Маршала и работает в фармацевтической фирме.

Оля Большая из науки ушла в бухгалтерию и тоже оберегает и кормит свою семью, но в родном городе.

ЕГОРОВ Виталий

Виталик мелькнул в нашей группе всего на год. И также внезапно исчез, как и появился. Его вечно недоумевающее и легкомысленное лицо в нашей памяти так и не изменилось – больше мы с ним не встречались.

По городам и весям

Наше студенчество прошло в первую половину 80-х. На своем примере мы могли прочувствовать реальную свободу передвижений – вся страна была открыта для нас. И даже весьма скромные стипендии и очень незначительная поддержка, которую могли выделить родители из своих небольших зарплат, давали возможность объехать всю страну. Часть этих поездок была коллективным поиском приключений, и об этом можно было бы много вспомнить.

На первом курсе (1980) мы поехали в Питер. В Неве плавали подтаявшие льдины, в которых играло солнце. Обошли музеи, ночевали на вокзале.

Беспрерывное стремление к приключениям завело нас даже в мечеть, откуда «администратор» послал нас в Музей Кирова: «А тут люди молятся».