Читаем Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим полностью

Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим

P. S. Сейчас только обратил внимание на путаницу. Мальчик принес в конверте не 221 руб., а 210 рублей, как и сам признает. Мы с ним были затруднены, хотели телефонить в издательство, но № телефона нет. Итак, выдаю расписку в получении только 210 рублей. Значит, буду Вам должен не 36, а 25 рублей, если изложенное предположение мое оправдается; в противном случае Вы мне должны 11 рублей.

В. И.

<без даты?> В. К. Иванова — Л. Яффе[1031]

Многоуважаемый Лев Борисович

Вячеслав Иванович очень извиняется, что не может сейчас ничего передать посланному. У него находятся в неотредактированном виде две большие поэмы, которые им переводятся одновременно, но они сейчас в черновиках и не подписаны, так что он, к своему большому сожалению, не может их отдать в данную минуту.

С истинным уважением,

Вера Иванова

9 мая 1918 г., Вяч. Иванов — Л. Яффе[1032]

9 мая / 26 апреля 1918.

Многоуважаемый Лев Борисович,

Благодарю Вас за присылку последней корректуры, прочесть ее, как видите, было не бесполезно.

Я был бы Вам чрезвычайно признателен, если бы Вы нашли возможным доставить мне несколько отдельных оттисков моих переводов, — хотя бы два, три, — на какой угодно бумаге и, разумеется, не сброшюрованными: хотелось бы иметь под рукой их текст.

С истинным уважением,

преданный Вам

Вяч. Иванов

18 мая 1918 г., Вяч. Иванов — Л. Яффе[1033]

18/5. V. '18

Многоуважаемый Лев Борисович,

Приношу глубокую благодарность за присылку почетных билетов на завтрашнее собрание Сионистской Организации и прошу извинить меня, если мне невозможно будет на нем присутствовать: завтра вечером я должен читать (в Доме Своб<одного> Иск<усства>) большую публичную лекцию (О всенародном искусстве), и потому необходимо в течение дня к ней подготовиться и собрать силы, а я еще к тому со вчерашнего дня немного расхворался.

С истинным уважением,

Вяч. Иванов

<без даты?> Вл. Ходасевич — Л. Яффе[1034]

Дорогой Лев Борисович, прилагаемую книгу и письмо умоляю переслать Брюсову вместе с деньгами как можно скорее. Этим Вы мне облегчите весьма неприятную задачу: вернуть Брюсову непереведенного Верхарна. А не перевел я его (и подвел Бр<юсо>ва, как Шервинский меня) — ей Богу, ради Шнеура[1035] и проч. Но это — секрет.

Жму Вашу руку.

Владислав Ходасевич.

P. S. Звоните, приходите. Что Вяч<еслав> Ив<анов>?

17 марта 1919 г. Л. Яффе — В. Брюсову[1036]

17. III.1919.

Вильна. 1-ая Песчаная, д. 7, кв. 6.

Многоуважаемый Валерий Яковлевич.

Позволю себе обратиться к Вам с нижеследующей просьбой. Издательством «Сафрут», редактором которого я являюсь, предпринято издание избранных статей еврейского писателя Ахад-Гаама[1037]. Книга печатается в Петрограде. Цена книги была утверждена Вами как членом коллегии Книжной Палаты в 18 руб. Теперь мы получили сообщение из Петрограда, что типографские расходы повышены, согласно постановлению комиссариата труда в Петрограде, на 20 %. Нам приходится увеличить цену книги на 2 руб. Это повышение составит чистое повышение типографских расходов. Книга издана не с коммерческими целями.

Обращаюсь лично к Вам, потому что крайне необходимо ускорить утверждение новой цены книги. Каждое замедление в издании книги наносит нам большой ущерб.

Заранее искренно благодарен Вам за исполнение моей просьбы.

Я с семьей живем уже около полугода в Вильне. Попали сюда еще в полосу немецкой оккупации. Мечтали отдохнуть от московской жизни, но здесь теперь стало значительно тяжелее, чем было в Москве ко времени нашего отъезда.

Распорядился, чтобы Вам послали сборник «Сафрут», в котором помещено Ваше стихотворение «Библия»[1038].

Был бы Вам очень благодарен, если бы Вы откликнулись на мое письмо. Буду в Москве, позволю себе посетить Вас.

Низкий поклон Иоганне Матвеевне[1039].

С глубоким уважением

преданный Вам Л. Яффе

? сентября 1922 г., Вл. Ходасевич — А. Яффе (фрагмент)[1040]

…Все эти годы я вспоминал о Вас куда чаще, чем Вы, вероятно, вспоминали меня. Знаете ли, что Вы — одно из немногих самых светлых моих воспоминаний, когда я думаю о тяжелых временах московской жизни в 1917–1918 гг.? И знаете ли, что Вы навсегда останетесь одним из самых любимых моих людей? И знаете ли, как бесконечно радовала и утешала меня мысль, что наконец-то для Вас осуществилась самая дорогая Ваша мечта и что Вы можете жить в своей Палестине и делать свое заветное, любимое дело?..