Покопайтесь в моей памяти

Она взяла его под руку, они вышли в центр зала, где уже было не так много пар, потому что почти все вернулись к столу. Звучала музыка, они танцевали. Молодой человек прекрасно двигался и вел ее уверенно. Она чувствовала крепкие мышцы его предплечья, на котором лежала ее слабая рука, слушала, как он рассказывает о Старой Ладоге, где он побывал недавно, участвуя в раскопках древнего городища, и старалась не смотреть на Володьку, который глядел на них с глупой улыбкой на лице.

– Я сам достал из земли древний меч, – звучал голос молодого человека, – но не мог взять его в руку, потому что длина рукояти была у́же моей ладони. Выходит, древние русичи, хотя и были богатырями, роста были небольшого – едва ли выше полутора метров.

А сам он был высок – под метр девяносто, наверное. Шатен, с глазами, цвет которых Лиза не могла определить, потому что заглянуть в них боялась.

Он пригласил ее еще раз, а потом еще. Павлов уснул, уронив голову на стол. К Володьке подошла компания – парни и девушки, которые уже собирались покинуть мероприятие. Они подняли его и повели, почти потащили за собой, потому что сам он идти уже не мог И никто из его друзей не позвал Лизу. А она уже не хотела никуда уезжать. Очень скоро она перебралась за столик к молодому человеку, который пришел в ресторан не один, а с другом и его женой, приехавшими к нему из Москвы. Но и те сразу после полуночи поспешили на вокзал.

Музыка уже не звучала, зал опустел почти полностью. Официанты убирали со столов.

Молодой человек поднялся и сказал:

– Я провожу вас, Лиза, если вы не против.

На стоянке такси возле отеля машин не наблюдалось, они прошли к набережной. Сухомлинова держала под руку молодого человека, с которым знакома была полтора часа, не более, и не хотела его отпускать. А когда рядом остановилась машина, он усадил ее на заднее сиденье, а сам сел впереди с водителем. Закрыл дверь и обернулся к Сухомлиновой.

– Вам куда, Лиза? – спросил он.

– К тебе, – тихо ответила она.

Три дня они провели вместе. Два выходных и понедельник. Она даже на работу не позвонила, чтобы предупредить. В понедельник вечером набрала номер своей квартиры и, услышав голос мамы, поинтересовалась:

– Как дела?

– Ты вообще где? – возмутилась мама.

– У подруги на даче.

– Я приблизительно так и сказала родителям Володи. Прости, – вдруг опомнилась мама, – а откуда ты звонишь, если находишься за городом?

– Я в Солнечном на госдачах: тут везде таксофонные будки.

– Работу прогуляла, значит? Ну ладно, а у Володи еще хуже: он в милицию попал на той свадьбе: с кем-то подрался на улице. Ему пятнадцать суток дали.

Она разговаривала с мамой, лежа в чужой постели. Рядом с ней, обнимая ее, лежал человек, ставший для нее самым близким, самым любимым на свете. Володя был где-то далеко, и то, что произошло с ним, ее не волновало никак. Конечно, было жалко его, ведь они дружили когда-то. Вместе ужинали, вместе смотрели фильмы ужасов, даже спали вместе. Но все уже в прошлом, которое никогда больше не повторится – в прошлом, которое не только ушедшее настоящее, а на самом деле просто несовершенное время, куда не хочется возвращаться.

Она закончила разговор и посмотрела на любимого.

– Прости, – произнес он, – но я слышал часть разговора, – если твой приятель попал в милицию…

– Нет, нет, – возразила она, – я даже вспоминать его не хочу.

– В любом случае надо объяснить и расставить все точки. Ты его забыла, а он, возможно, не забудет тебя никогда. Завтра вечером я уеду на пару дней. Ты оставь мне свой телефон, вернусь – позвоню.

Утром он отвез ее на работу. У него была новенькая «девятка» цвета «мокрый асфальт» – ослепительно прекрасная машина с цифровой магнитолой и тонированными стеклами.

Лиза работала в Летнем саду и, когда они прощались возле этрусской вазы и целовались конечно же, мимо прошла Галина Романовна – директор. Прошла мимо и как будто и не взглянула на них. Но потом сказала:

– Объяснительную можешь не писать, я и так все понимаю – ни одна бы не устояла. Но прогул я тебе все-таки поставлю.

А Сухомлиновой было уже все равно. Она была влюблена. Влюблена на веки вечные.

Вот только он не позвонил через два дня. Она ждала и мучилась еще сутки, потом сама поехала к нему. Дверь открыла пожилая женщина.

– Какой Даниил? – переспросила женщина. – Нет здесь таких и никогда не было.

Так оборвалось ее счастье.

Павлова выпустили. Завод составил петицию, а начальник Первого отдела договорился с кем надо. На работе Владимира лишили квартальной премии. Он примчался к Лизе, но она отказалась с ним разговаривать. Он стоял под окнами, звонил, каялся и даже плакал. Но она была непреклонной. Его родители приезжали к ней, умоляя простить их непутевого сына. И тогда Лиза, уже сама расплакавшись, призналась, что любит другого. Ей не поверили. А через два месяца уже ее мама отправилась к его родителям и сообщила, что ее дочь беременна.