Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

в лице Бьяаланда мы получили первоклассного лидера гонки [цитата из дневника Амундсена]. Он видит, как никто другой, и бежит на лыжах, как никто другой. Поэтому ему удается держаться пунктира наших старых следов, тянущихся с севера… хотя они не очень отчетливые.

Когда в прессе появились первые сообщения Амундсена и Скотта, одна из норвежских газет заметила, что

Амундсен… представляет все так, словно это было сравнительно простым делом, [в то время как] Скотт постоянно подчеркивает «нечеловеческое напряжение»… «громадные опасности»… «исключительное невезение», «отвратительную погоду» и в мороз, и в оттепель.

Это был меткий комментарий. Скотт хотел быть героем, Амундсен – просто попасть на полюс. Скотт с его жаждой самолюбования играл на публику, Амундсен думал в первую очередь о работе, которую нужно было сделать, а не о читателях.

Но даже стремись норвежцы к подвигу в общепринятом смысле, они с большим трудом смогли бы найти убедительный повод для этого. Их путешествие подчинялось размеренному ритму и скучной регулярности. Они ели, спали и проходили свои пятнадцать миль в день. Их главное развлечение состояло в гонке Бьяаланда с собаками Хелмера Ханссена. Бьяаланду не хотелось уступать собакам. Его огорчало то, что сейчас в среднем он мог идти со скоростью четыре с половиной мили в час, в то время как четыре года назад он пробегал семь миль в час в пятидесятикилометровой гонке в Холменколлене. Но в любом случае это все равно было в два раза быстрее, чем скорость передвижения партии Скотта, и на высоте 10 тысяч футов являлось впечатляющим результатом. Бьяаланд как-то признался: «Я прошу Бога, чтобы мы спустились на Барьер, здесь трудно дышать, а ночи чертовски длинные».

По распоряжению Амундсена до шестнадцати часов в день они проводили в спальных мешках. Он не позволял превышать дневной лимит перехода в пятнадцать миль и настаивал на частых передышках. Он чувствовал, что этого требует высота, и фактически любой ценой хотел сберечь людей и собак. Нужно было сохранить все физические и душевные силы для спуска с плато. Только оказавшись внизу, на Барьере, они могли начать настоящую гонку.

Если бы кто-то в те дни увидел норвежскую партию, то вряд ли поверил бы, что эти люди уже два месяца находятся в самом суровом климате планеты. Бьяаланд мчался впереди, словно лыжник к финишу гонки по знакомой трассе, а не полярный исследователь в конце долгого пути. Он двигался по гладкому насту без видимых усилий, одновременно отталкиваясь обеими палками, бросая свое тело толчком вперед, опираясь на палки и снова отталкиваясь с силой разжимающейся пружины – милю за милей.

Хуже обстояло дело с собаками. Из пятидесяти двух их оставалось всего шестнадцать, и в соответствии с планом Амундсена они должны были в таком составе вернуться к 86° южной широты. Через два дня после начала возвращения с полюса умер Лэсс, одна из собак Амундсена. Он упал от изнеможения. На следующий день погиб Пер, одна из лучших собак Вистинга, потом Черный Патч.

Они были немедленно разделены между своими бывшими товарищами, сожравшими все, вплоть до шкуры и меха. После этого тринадцать животных – передохнувших и набравших вес – всем своим видом продемонстрировали готовность двигаться дальше. Их обычная пища, состоявшая из пеммикана, не спасала положение. Для сохранения сил хаскам регулярно требовалось свежее мясо[104].

21 декабря Амундсен, уверенный, что они укладываются в график, увеличил дневную норму пеммикана с 350 до 400 граммов на человека. «Господь воздаст ему за это, – с чувством написал Бьяаланд, выразив общую мысль. – Теперь я такой сытый и довольный – словами выразить не могу».

До первого склада по направлению к дому в точке 88°25′ они добрались, как и планировали, на Рождество, устроив там большой привал. Особенно радовались все шоколаду. В результате пиршества на полюсе они допустили перерасход шоколада и с тех пор испытывали нехватку в нем. А поскольку он являлся единственным источником сахара, люди страдали – недостаток сладкого в снегах переживается очень тяжело.

До следующего склада на отметке 86°15′ было восемь дней и 130 миль – самый долгий переход на всем маршруте. Но теперь у Амундсена имелся полный рацион питания для людей и собак, рассчитанный на двенадцать дней, помимо резерва пеммикана.