Покоренная судьбой (ЛП)

Ответная улыбка Маттео заставила мой пульс снова участиться. Невио все еще удавалось выглядеть совершенно невозмутимым. Я подумал, не дал ли Римо ему успокоительного. Этот сумасшедший ублюдок никогда раньше не контролировал свою ярость.

— Я не люблю зацикливаться на прошлом, и ты тоже не должен, — сказал Маттео. — В тот день ни Изабелла, ни Джанна не пострадали физически. Этот вопрос решен. Мы пролили достаточно крови в последующие месяцы. Теперь уладим наши разногласия и объединимся как очень испорченная семья.

Несколько человек захихикали. Маттео всегда удавалось найти юмор в самых запутанных ситуациях.

— Думаю, теперь пришло время разобраться с этими людьми. — Отец указал на мужчин, ответственных за ранения Греты.

Невио пристроился рядом со мной, словно готов был наброситься на них и вырвать им глотки голыми зубами.

— Давайте послушаем, что скажет Антоначи! Он должен получить возможность защитить себя, — крикнул один из традиционалистов.

Я осмотрел комнату, чтобы сосчитать мужчин, которые кивнули в знак согласия. Может быть, треть наших людей.

— Это не гребаная демократия, — сказал Маттео.

Но я шагнул вперед и нагнулся над Антоначи, мой взгляд остановился на нем. Он не отвел взгляд и мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы просто снять скотч с его рта и отойти.

— Каморра убила мою дочь! Он убил мою дочь! — Он бросил подбородок на Невио, который оскалил зубы в страшной ухмылке.

— Это было абсолютное удовольствие.

— Ваша дочь пыталась убить Грету Фальконе, — сказал отец, пытаясь разрядить обстановку, но это было безуспешно. — Никто не нападает без моего разрешения. И мы никогда не нападаем на женщин, даже на войне.

— Почему бы вам не рассказать всем, что произошло на самом деле? Что твой сын изменил своей дочери с этой шлюхой Фальконе? — кричал другой традиционалист.

Ярость ослепила мое зрение, и я спрыгнул с платформы, прежде чем кто-то успел остановить меня, вклинился в толпу и повалил мужчину на землю. Моя рука обхватила его горло. Все это было слишком знакомо. Я часто задавался вопросом, почему отец голыми руками убил человека, оскорбившего маму. Но чувствовать бешеное пульсирование паники на кончиках пальцев, когда я душил этого засранца, было чертовски красиво и гораздо приятнее, чем отстраненное использование ножа или пистолета.

— Никогда больше не говори о ней, понял?

— Ты позволил Фальконе убить собственную жену. Тебе должно быть стыдно.

— Она уже давно перестала быть моей женой, да и никогда не была ею в истинном смысле этого слова. Если бы Невио не убил ее, я бы сделал это и наслаждался каждой секундой.

Антоначи издал гогот. — Надеюсь, ты будешь наслаждаться ее бесплодным телом. Никаких детей для тебя.

Не успел он закончить фразу, как я уже был на ногах и ворвался обратно на сцену.

Невио был быстрее. Он уселся на Антоначи и схватил его за горло, нос к носу, с широкой ухмылкой на лице.

Я подошел к нему, когда Римо бросил нож в человека, которого я душил несколько минут назад, и вонзил его ему в горло, отчего кровь хлынула и залила все вокруг.

— Я знал, что он скажет что-нибудь, чтобы снова вывести меня из себя, — сказал Римо с извращенной ухмылкой.

Невио надавил пальцами на глаза Антоначи, но я отпихнул его в сторону. Он тоже выглядел готовым напасть на меня.

— Только не его глаза, — прорычал я. — Я хочу видеть в них его страдания.

Невио улыбнулся, как будто впервые в жизни он не хотел меня убить. Я протянул руку, и Максимус бросил мне молоток и несколько гвоздей.

— Он мой, не забывай, — с нетерпением произнес Невио.

— Не волнуйся. От него останется достаточно для пыток. — Как только я проткнул гвоздями колени, голени и ладони Антоначи, я проглотил собственную ярость и отступил назад, чтобы дать Невио возможность сделать свой ход.

Если раньше мне казалось, что он удивительно контролирует себя, то теперь я понял, почему. Он сдерживал свою ярость, чтобы она досталась Антоначи.

Когда Римо и Невио покончили с семью мужчинами, сцена и все, кто на ней находился, были залиты кровью. Она капала со сцены на землю внизу, попадала на обувь солдат, стоявших слишком близко.

— С этого дня Фамилия и Каморра стоят вместе. Мы будем сильнее. Мы не потерпим неповиновения. Вы либо верны, либо умрете, — крикнул я.

35

Грета

Мама смотрела, как я делаю один с трудом заработанный шаг за другим. Теперь, когда Амо был в Нью-Йорке, я работала еще усерднее. Я хотела добиться прогресса, чтобы он больше не беспокоился обо мне, хотела, чтобы это стало его рождественским подарком.

— У тебя есть минутка? — спросила мама.

Я подошла к ней с костылями и опустилась рядом с ней.

— Что-то случилось?

Мама быстро покачала головой и взяла меня за руку.

— Я поговорила с врачами, которые делали тебе операцию, а также с несколькими другими специалистами.

Я нахмурилась. Неужели она рассказала мне не все? Было ли что-то еще? Что, если мои травмы оказались еще хуже, чем я думала?

— Не смотри так испуганно. Это позитивно. Я так думаю. — Она издала нервный смешок и коснулась моей щеки. — Когда они делали тебе операцию, им не пришлось удалять твои яичники.