Покоренная викингом

Он следил за ней с любопытством. И вдруг, к величайшему ее удивлению, схватил ее руку и поцеловал. Потом он прислонил ее спиной к дереву, и его чуткие пальцы коснулись ее щеки, а губы мягко, почти нежно накрыли ее губы. Оторвавшись от нее, он сказал неразборчиво:

- Благодарю.

- За... за что?

- За это утро. Я получил больше, чем мог мечтать. Скажи мне, ты действительно платила собой - так неистово, так страстно - за жизнь другого? А разве не было у тебя ни малейшего желания угодить мне как мужу? Может, случайно, несмотря на ужас перед викингом, ты хоть немного полюбила меня?

- Нет! - яростно запротестовала она.

- А ты такая очаровательная, - прошептал он.

- Я никогда-никогда не влюблюсь в тебя! - пообещала она. - Но не потому, что ты ужасный викинг, я просто, просто...

Он снова рассмеялся. Его губы еще раз коснулись ее губ, мягко и легко.

- Не нужно бояться, лисица, я тоже никогда не влюблюсь в тебя. - Он не смотрел на нее, и ей показалось, что он стал ей далеким. - Вопреки твоим представлениям, я все еще помню любовь, миледи, - мягко сказал он.

Поднялся легкий ветерок и прошелестел над ними. Он снова взглянул на нее.

- Я полагаю, твоя любовь к Рауену прошла?

- Я... Я, - замялась она. - Конечно же, нет! Но она сказала не правду, страшно покраснела и подумала, что этой глупостью только позабавила его.

- Я имела в виду... Он покачал головой.

- Мальчику ничего не грозит, леди. Пойдем теперь. Есть несколько просителей, и я буду учиться у тебя законам Альфреда.

Он быстро пошел к белому коню, а потом остановился, поджидая ее. Медленно она последовала за ним. Он поднял ее, усаживая на коня, а потом сел верхом позади нее.

Он приостановил лошадь у дерева.

- Я уже знаю кое-что из законов Альфреда, - сказал он. - Измена королю - самое высшее преступление в стране.

- Они не предавали его! - мягко настаивала она. Она почувствовала, как он шепчет ей на ухо:

- А измена мужу - второе по тяжести преступление в этой стране.

Он молчал, выжидая. Она ничего нс сказала в ответ, и он наконец заговорил.

- Рианон, ты должна хорошо понять: несмотря на то, что у тебя на сердце или в уме, я - твой муж.

Она не ответила ему, и он коснулся ее подбородка, поворачивая немного ее голову, так, чтобы прочесть ответ в ее глазах. Она освободилась от его прикосновения и опустила глаза.

- Рианон...

- Я не забуду, что ты - мой муж, - сказала она и тряхнула головой. Кажется, я не смогу этого забыть никогда!

Он улыбнулся, а потом раздался его веселый смех, и его напряженное лицо расслабилось.

- Ты удивительна, Рианон.

- Правда?

- Тебе было совсем неплохо в мое отсутствие. И ты прекрасно со всем справлялась. А когда я вернулся, ты сжала зубы. Но, увы, я все еще не уехал на войну. Мы преследуем одни и те же цели.

- Нет, милорд, у нас цели разные, - быстро ответила она.

Но он улыбнулся снова.

- Да, леди. - Он протянул руку, обводя землю вокруг. - Мы хотим сделать эту землю еще лучше. Процветающей, смеющейся, мирной. Справедливый суд, образование... Может, это будет наш золотой век.

Ее глаза расширились от притворного непонимания.

- Милорд! Какая у меня власть? Ты только что имел неосторожность напомнить мне, что я здесь не больше, чем твоя служанка!

Он покачал головой, забавляясь, ничуть не сомневаясь, что покорность, которую выказывала она, была притворной.

- Рианон, ты проявляешь свою власть на каждом шагу. Или мне это кажется? Да, ты - моя жена, и любой муж может что-то требовать от своей жены. Узда, которая накинута на тебя, очень легкая.

- Как я уже сказала, - ответила она, - тебе нечего бояться. Ты не позволишь мне вспоминать те времена, когда не ты был здесь хозяином!

- Мне все равно, как и что ты будешь вспоминать! - сказал он ей, а потом он стиснул бока лошади, и огромное животное встрепенулось.

Она почувствовала сильное движение крупа под собой, тепло, силу и непривычную защищенность у широкой груди своего мужа, когда его рука обнимала ее.

Может быть, и возможно между ними что-то вроде перемирия...

Приблизившись к стенам своего дома, они увидели со скалы, что ворота открыты настежь и к ним уже стекаются люди, одетые в цвета короля Альфреда.

- Что случилось? - пробормотала Рианон. Возвышаясь на коне, Эрик смотрел вниз.

- Опять датчане, - сказал он устало. А потом сухо добавил:

- Увы, любовь моя, ты можешь получить передышку. Я думаю, что мне придется ехать на войну и что острый датский топор уже поджидает меня.

Он пустил лошадь быстрым галопом.

И она позабыла сказать ему, что ей вовсе не хочется, чтобы его настиг топор.

Она будет молиться о том, чтобы он вернулся целым и невредимым.

ГЛАВА 13