Покоряясь тебе (СИ)

Бормотание Дина, на удивление было четким. А так же шорох одежды и тяжелое дыхание парня в пустой комнате.

Осознание того, что Адам слышал все, ВСЕ, что произошло в комнате Дина часом ранее, окатило меня ледяной волной. Как это могло произойти? Неужели я не заметила, как нечаянно нажала на кнопку вызова на смартфоне и сама того не ведая, позвонила Адаму?

Кто-то там не верху слишком зол на меня, не иначе!

— Я думал о тебе, никак не мог забыть, — продолжал откровенничать Дин, а я тем временем расправлялась с пряжкой его ремня. — Друзья называли меня идиотом, но я все не верил, что между нами больше никогда ничего не будет. Грейс, — его голос в волнении сорвался. Я вспомнила, что как раз в этот момент он обхватил меня ладонями за щеки и поцеловал, — я так хочу тебя. Сейчас и всегда.

Я прикрыла глаза, не находя в себе смелости и дальше выдерживать этот жестокий, безжалостный взгляд, в котором читала вынесенный мне вердикт о не помиловании.

— Я тоже хочу тебя. — В моем голосе послышалась улыбка. — Сейчас, пожалуйста, займись со мной любовью.

Далее шли звуки того, как мы избавляемся от остатков одежды перемежающиеся с довольно громкими звуками поцелуев. Вот я легла на кровать, и из груди Дина послышался длинный выдох.

— Ты прекрасна!

Я прижала ладонь ко рту, подавляя рвущиеся рыдания.

Нет, я далеко не прекрасна. Я отвратительный и ужасный человек, вот кто я!

— Пожалуйста, хватит, — едва слышно попросила я.

Адам зло хмыкнул.

— Нет, давай дослушаем до конца. Разве это не интересно?

Он, словно мазохист, наблюдал за моей реакцией, пока шла запись. И мы прослушали ее полностью, до того момента, где раздался громкий стон Дина в момент, когда он вошел в меня. После запись оборвалась.

— Ну, так как, Грейс? — Он присел передо мной на корточки, пытая меня своими потемневшими, бездушными глазами. — Ты все еще утверждаешь, что не пытаешься обмануть меня?

Я не стала ничего отвечать, потому что в этом не было смысла, не было никакого шанса, что он услышит меня и сменит гнев на милость. Все, что мне оставалось, это стерпеть то, что он уготовил мне.

— Ты лживая, грязная шлюха! — уничижительно выплюнул Адам, словно щенка схватив меня за шиворот и швырнул на машину. Грубо нагнул над капотом, с силой придавив мою голову. Все еще горевшая после пощечины щека вжалась в холодный металл.

— Такая же, как и все! — обвиняющее продолжал мужчина, а его нещадные руки тем временем рвали мои колготки и нижнее белье. — Сука, достойная своей матери!

В его словах было столько злобы и ненависти, фанатичности, которой я не замечала ранее. Его пальцы больно впивались в кожу, на которой, скорее всего, останутся синяки.

Но в этот момент меня волновало другое. Я просто хотела пережить эту ночь, хотела, чтобы все поскорее закончилось. От страха дрожали ноги, и если бы он не придавливал меня, я бы свалилась на землю. Мои слезы смешивались со слюнями, потому что мне тяжело было дышать из-за придавленной груди, и я никак не могла перестать плакать.

Унижение, боль и обида, а еще чувство отвращения к себе, потому что я сама допустила то, что происходило сейчас. Пока Адам срывал мою одежду, я ощущала свою беспомощность и уязвимость, и в этот момент мне хотелось оказаться в доме моей бабушки, прижаться к ней как в детстве и почувствовать себя под защитой. Чтобы единственный человек, который когда-либо любил меня дал мне чувство безопасности, успокоил и стер слезы с моих щек.

Но моя реальность была здесь, во власти этого дьявола, который нещадно выкручивал меня и трепал так, будто я была бездушным предметом, созданным только для его использования.

Прежде многое происходило между нами с Адамом, и он часто причинял мне боль, в том числе и физическую. Но ни разу за все это время это не было физическим насилием, во всяком случае, мой мозг не воспринимал это таким образом.

Сейчас…

Сейчас он сделал это впервые, впервые изнасиловал меня, намеренно грубо проникая так, что каждый удар словно раздирал меня изнутри. В этом не было ничего сексуального, возбуждающего и чувственного, как это было прежде. Единственное, что я чувствовала, это чувство унижения, неприятия и боль.

Я захлебывалась в слезах отчаянья, умоляя его перестать, остановится. Но он был глух к моим слезам, моим мольбам. Рычание срывалось с его губ, пока он продолжал насиловать мое тело, убивая мою душу с каждым мучительным движением.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Мне казалось, что целую вечность. Когда сил умолять не осталось, я просто притихла, про себя повторяя, чтобы все поскорее закончилось. Даже мои слезы прекратились от обессиливания.

Казалось, что я впала в некий транс, потому что перестала воспринимать происходящее. Но наконец-то он отпустил меня, злобно выругавшись. Он так и не кончил, несмотря на то, что все продолжалось долго, слишком долго, как по мне.

Ноги не держали меня, ноющее тело отказывалось слушаться. Дрожа с головы до ног, я опустилась на корточки, обхватив поцарапанные до крови колени, пустым взглядом уставившись перед собой.