Покоряясь вершине (СИ)

  База разрасталась постепенно, и часть из зданий - та, что возникла позже, была из дерева, основной же корпус - выложен из камня. В небольшой столовой, выполненной также из дерева, всегда играла музыка, однако несмотря на этническую принадлежность тамошних исполнителей, она ему показалась пресной и скучной, слишком пошлой и осовремененной, в общем, - не то, чего ждешь от края в девственно чистом лоне природы. Для большинства же со временем играющая там музыка, во время застолья, стала неким объединяющим коллектив культурным ядром и ориентиром. Уже гораздо позже, будучи вдалеке от благодатной земли, они вспоминали слова песни-гимна близлежащей деревушки - Колочавы, так, словно сами были местными и непосредственно понимали, о чем она (и правда ведь понимали), и все как один, отчасти мечтали остаться там, но куда большей частью собственного естества стремились поскорее вернуться в комфортабельные пределы родных городов, к своей современной жизни.

  Однажды на фестивале проходящем в одном из поселков поблизости ему представилась возможность послушать настоящую, живую, инструментальную музыку местного ансамбля, на ряду с заслуживающим отдельного упоминания выступлением мастера-флейтиста - последнее запомнилось особенно ярко - и легкая, призрачная фактура свирелей флейты - фактура, то взахлеб рыдающая, то по-детски упоительно и радостно смеющаяся, не входя в сопротивление с воздухом (настолько она была прозрачной), взбиралась к вершинам гор и стремительно уносилась к редким тучам ввысь, где затем бесследно исчезала, примешавшись к разреженному воздуху.

  Столовая именовалась колыбой, как позднее узнал, поинтересовавшись из любопытства, - значение этого слова со временем перетерпело заметные изменения и отступления от своей изначальной этимологии. Работали в колыбе местные женщины посезонно, когда на базе было много постояльцев (в свободное от приема студентов время здесь предоставлялись услуги отдыха всем желающим и готовым заплатить). Часть работников имели родственные связи с директором комплекса, но не в негативном контексте кумовства, а в том узком понимании родства, согласно которому, все коренные жители сей горной лощины, как это часто бывает в деревенской местности, знали друг друга с ранних лет, и были объединены в довесок к тому знанию, - узами крови.

  Отдых здесь был сказкой, а все время, неотягощенное умственным трудом, - отдыхом. И даже когда пошли собирать древесину в топку, чтобы раскочегарить чан с водой, в обмен на возможность искупаться в нем, - даже тогда, они больше отдыхали, чем трудились, совмещая и то, и другое. Тогда впервые поднялись на гору, но не далеко, метрах в десяти-пятнадцати выше по склону, было множество веток и так как первое время по приезду обошлось без дождей, те были преимущественно сухими, если только чуточку сырыми от продолжительного пребывания в верхних слоях дерна.

  Ветки сбрасывались вниз и сначала бросали их все, а затем, приноровившись, распределились на две группы, где первая сбрасывала, а вторая снизу ловила и складывала на кучи. Весь груз был разного размера, и после того, как спустили, большие и средние ветки, поперек них, легли в основу носилок, а все меньшие, в порядке убывания размера, - настилом выше. Таким образом, получилось здорово сократить общее время труда, и они уложились в четыре ходки. Чан этот чаще использовали для заезжих персон разной степени важности: местность находилась на стыке нескольких стран и потому сюда заезжали как иностранные, так и здешние, политические и культурные деятели. В остальное же время чан пустовал, а ему это было вредно, и потому, при должной степени отзывчивости, находчивости и красноречия все приезжие могли рассчитывать на теплый прием.

  Не секрет, что первый раз ощущения всегда и во всем ярче дальнейших, и в первый раз тогда было так же, а затем - приелось и наскучило. Но в первый было хорошо, и он запомнил, как залезая туда - в круглую, по сути, бочку - ты сначала обжигался, и тогда колючий жар распространялся по ноге и выше, а после, будучи уже весь слегка обожжен - забывался, и не обращал более на доставляющий удовольствие дискомфорт ни малейшего внимания; рядом молчаливо и солидарно млели такие же, а распаренная хвоя, плавающая на поверхности, как бы дразнясь, немножко колола грудь.

  Время, проводимое в чане, периодически прерывалось окунанием в холодный горный ручей, что продлевало удовольствие от нового погружения и словно бы очищало тело, а также прочищало застой в сосудах. Сердце сокращалось чаще, и прочая жизнь и разум меркли в такие мгновения, но только временно и немного позже, ложась в кровать, ты уже спал без сна с момента окончания купаний.