Покоряясь вершине (СИ)

  Тогда, внезапно, склон начал выравниваться, и вскоре, он шел по ровной площади, пробираясь между стволов деревьев, а мышцы ног гудели после перемены положения. Здесь было просторнее, чем при подъеме местами раннее, но, чтобы выйти на свет, понадобилось продраться сквозь заросли, а после терний - не звезды, но цветущий луг, и палящее солнце, и мошкара, и ветерок. Он помнил, что было и холодно, и жарко, и ветер лизал взмокшую спину. Со временем подоспела остальная группа и он подметил, что те тоже двигались разобщенно, поделившись на меньшие фракции по силе и, только им известно, по чему еще. Некоторые, словно флаг, оставили инициалы на дереве последней поляны древостоя, что им встретилась, где все их предшественники оставляли инициалы (это был наиболее частый маршрут студентов) и где оставят свои, в дальнейшем, новые приезжие. Едва ли увечить кору дерева - лучший из возможных способов напомнить о себе, тем более, в таком труднодоступном месте, а может для кого-то в том и была изюминка, но со временем, вероятно, для многих это станет таким же якорем общих воспоминаний, каким стал гимн Колочавы, наиболее часто играемый на записях в колыбе, во время приемов пищи.

  Они некоторое время отдохнули на той вершине, а затем - двинулись дальше и тогда начался настоящий поход, плевый для опытных, но изматывающий для неподготовленных, и он, прежде столь опрометчиво самоуверенный, таких нагрузок в жизни не имевший, очень скоро стал завидовать поразительной выносливости и удали некоторых особ подле себя. Не будучи до конца лишенным стереотипов, даже в наш прогрессивный век, а скорее не в силу предрассудков, но в силу, опять-таки, здравого смысла, он очень удивился и отчасти был уязвлен, когда приметил, что некоторые из девиц, идущее с ним рядом, плечом к плечу, а иногда и забегающие наперед, как ему показалось - словно в насмешку, держатся с куда большим достоинством, чем сам, демонстрируя непоколебимую стойкость, характер и волю. Это ударило по гордыне и самолюбию, а как известно, такие удары для мужчин больнее всего, но и это преподало ему урок, заставило переосмыслить многие вещи, за что, и по сей день, благодарен.

  Большую часть похода продолжали подниматься, но как-то, для себя незаметно что ли? Несравнимо с началом пути, когда взбирались на гору. Здесь, на высоте, были луга - они возникали лоскутными холмами, покрытыми коврами растительности нижних ярусов, что среди леса, в сумраке крон, почти не пробивалась, здесь же - цвела и буяла, ничем, кроме жвачных животных неограниченная; луга, кое-где отмежевываясь редкими деревьями, а кое-где спадами и подъемами местности, и потому холмы представлялись лоскутами огромного покрывала, охватывающего пространство, впереди и под ногами, до видимых пределов; словом, здесь было все то, чего никак не ожидаешь увидеть, пребывая снизу, у подножия: огромные зеленые просторы, на которых, местами, паслись коровы и почти не встречалось людей. Коровам он удивился больше всего, и подумал, что козлов бы еще мог вообразить, но коров... Каким образом эти неповоротливые животные взбираются сюда? И каким-то образом взбирались. Он объяснил это наличием поблизости, более пологих склонов, чем тот, что они миновали, когда поднимались сами. Позднее, откуда-то прознал, что коров куда проще поднять, нежели спустить обратно. Чуть раньше, на собственном опыте выяснил, что с человеком дела обстоят примерно так же, но в силу других причин. Чем дальше, тем менее пологими были взлеты и падения, а после, они вновь вспомнили, что находятся в горах, о тех вновь напоминала не только колоссальная панорама по обе стороны от них, но сам маршрут: уклоны стали резче, а тропы - извилистее.