Покоритель джунглей

Человек с помощью органов чувств живет в постоянном общении с природой, обычно даже не замечая этого, хотя подобный контакт составляет неотъемлемую часть его жизни и индивидуальности. Будучи лишен этого общения, он испытывает чувство огромной пустоты и небытия. Шум, доносящийся с улицы, небо, ветер, проплывшее вдалеке облачко, пролетевшая мимо птица, блеснувший в листве солнечный луч, восходы и закаты, уличная толпа, предметы, заполняющие жилище, на которых время от времени отдыхает его рассеянный взгляд, — все это постоянно вызывает в человеке цепь бессознательных, смутных ассоциаций. Он не отдает себе в них отчета, они задевают его лишь мимоходом, не проникая глубоко, не отвлекая от серьезных мыслей, не мешая повседневным занятиям. Но отнимите у человека эти впечатления — и равновесие его жизни нарушится, ибо это своеобразная гимнастика ума, она развлекает и занимает нас, не утомляя, представляя собой постоянное движение живой машины, которое прерывается только сном и останавливается только со смертью… Кстати, и во сне не происходит полной остановки, мозг по-прежнему связан с внешней реальностью. Поговорка «mortis somnium imago»[8], стало быть, неверна, поскольку мозг продолжает функционировать, заменяя работой памяти недостающие внешние ощущения.

Дислад-Хамед и Утсара, оказавшись в полной тишине и мраке, где ничто не привлекало зрение и слух, где ум бездействовал, вынуждены были черпать в запасах памяти, чтобы давать мысли постоянную пищу. Но как случается со всеми заключенными, мозг, будучи замкнут на самом себе, питаясь лишь собой, не получая ощущений и впечатлений извне, довольно быстро впадает в состояние дремоты, близкой ко сну, что прямо ведет к галлюцинациям. Именно это и произошло с факиром и его приятелем сторожем, к тому же склонными к суевериям. Они вдруг стали слышать странные звуки, перед ними возникали фантастические видения. Им казалось, что чьи-то мертвенно-холодные руки касаются их лица, их полуголых тел, они хотели кричать, но крик застревал в горле, парализованном страхом. Покрытые ледяным потом, начиная испытывать муки голода, несчастные впали в состояние физического изнеможения, которое, к счастью, погрузило их в глубокий сон.

Утсара проснулся первым. Он не мог понять, сколько времени он проспал, но почувствовал, что отдых подкрепил его силы. Ровное, мерное дыхание товарища по несчастью указывало, что тот еще спит. Оставив его в сладостном забытье, факир принялся вновь и вновь изыскивать способ выбраться из адской ловушки. Он не питал никаких надежд, ибо ему казалось, что он перебрал все возможные варианты. На помощь извне рассчитывать не приходилось, в этом не было ни малейшего сомнения. В который раз Утсаре приходилось признавать свое бессилие, к тому же количество трупов ясно указывало на то, что подземелье никогда не выпускало вверенные ему жертвы.

Тем не менее, рассуждая более спокойно и здраво, чем накануне, он вдруг пришел к мысли, которую сперва отбросил как неосуществимую. Затем, как часто бывает, чем больше он обдумывал эту возможность, тем серьезнее стали ему казаться шансы на успех, тем менее непреодолимыми — трудности. В конце концов он решил испробовать это крайнее средство, даже если ему придется погибнуть. Не лучше ли было умереть, пытаясь спастись, чем покорно ждать неизбежного конца?

Приняв решение, он хотел было разбудить Дислад-Ха-меда. Утсара не знал, обладает ли сторож необходимыми качествами, чтобы совершить дерзкий побег. Он уже протянул руку, чтобы легонько встряхнуть спящего, но замер… Бедный сторож видел сон и говорил вслух. Он находился на вершине минарета, собираясь ударить в гонг и объявить, что наступает утро. Утсара услышал, как он бормочет дивные стихи из Ригведы, посвященные солнцу, все индусы читают их по утрам, на рассвете, совершая омовение.

При первых же словах сторожа факир вспомнил, что впервые в жизни, с тех пор, как он попал в колодец Молчания, пренебрег религиозными предписаниями, которые каждый индус обязан исполнять ежедневно на восходе и закате солнца. Сочтя сон Дислада за предупреждение богов, он немедленно пал ниц и прочитал вслух знаменитое обращение к светилу, начальные строки которого пробормотал Дислад-Хамед. Затем, спустившись к воде по каменным ступенькам, он, согласно ритуалу, совершил омовение, сопровождая его заключительными строками гимна.

Молитва ободрила его. Заручившись поддержкой богов, он ощутил, как в него вливаются новые силы, и у факира появилось предчувствие, что сегодня ему удастся выбраться из страшной тюрьмы.

Он поднялся к мирно спавшему товарищу и, разбудив его, сказал:

— Сторож, пока ты спал, меня посетил Вишну и внушил мне план, от которого будет зависеть наше с тобой спасение.

— Кто говорит со мной? Где я? — спросил сторож, который во сне унесся далеко от печальной действительности.

— Это я, Утсара, твой друг. Очнись, — ответил факир.

— О, зачем ты потревожил мой сон, я находился дома, среди близких, готовясь к омовению и молитвам…