Покоритель джунглей

Толпа росла с такой быстротой, что вскоре всякое движение в ней стало невозможно. Европейцы мешались там с туземцами в разноцветных одеждах, одни сверкали серебром и золотом, другие — драгоценными камнями, блиставшими на солнце.

Не прошло и четверти часа, как появился губернатор в парадном мундире. Он сидел в открытой коляске, запряженной двумя лошадьми, в сопровождении адъютантов, казначея и генерального прокурора.

Все они сели в большую корабельную шлюпку с двадцатью четырьмя гребцами, и единственная пушка порта, служившая для подачи сигналов, загрохотала, в свою очередь приветствуя нового губернатора. Шлюпка легко миновала мель, море было спокойно и такого же лазурного цвета, как и отражавшийся в нем небесный свод.

Сердар, одетый в генеральский мундир, в сопровождений Барнетта, с гордостью напялившего на себя такое же одеяние, стоя у выхода на наружный трап, встречал своего предшественника.

Шлюпка, направляемая мощными и умелыми ударами весел, на которых сидели маку а, летела по волнам и через шесть минут подошла к «Диане», с борта которой была спущена великолепная медная лестница.

Г-н де Нуармон легко поднялся по ступенькам в сопровождении своей свиты, в то время как Сердар спустился на несколько ступенек вниз, чтобы встретить его. Двое мужчин прежде всего обменялись рукопожатиями.

— Де Лавуенан, дивизионный генерал. Простите, что представляюсь сам, — сказал Сердар, — но вы мне не дали времени послать вам мою визитную карточку.

— Добро пожаловать в Пондишери, мой дорогой генерал. Я спешил пожать вашу руку и заверить вас, что для меня ваш приезд — истинное удовольствие. Я ждал этого события, последняя почта, которую я получил пять-шесть дней тому назад, укрепила мое предчувствие, и я очень рад вам. Мое положение здесь начинает становиться крайне затруднительным, и я каждую минуту опасаюсь какого-нибудь необдуманного поступка, который окажется роковым.

— Я знаю, господин губернатор. Министр долго беседовал со мной о сложившейся ситуации. Положение весьма щекотливо, и было решено, что профессионалу, возможно, легче будет справиться с делом и успокоить нетерпеливых.

Они вошли в гостиную, продолжая беседовать, в то время как их свита осталась на палубе.

— Я не разделяю вашего мнения, мой дорогой генерал, и если бы министерство — не ищите в моих словах никакого личного намека — хотело сделать взрыв неминуемым, оно не смогло бы придумать ничего лучшего, как заменить меня военным. Все, как и я, будут думать, что тем самым оно хочет поощрить восстание в Декане. Но у вас есть секретные инструкции, и вы должны знать лучше меня, каковы намерения правительства.

— Не стану скрывать их от вас, мой дорогой губернатор, — ответил Сердар, который принял внезапное решение нанести решающий удар. — Когда я говорил о том, чтобы успокоить нетерпеливых, я имел в виду удовлетворение их просьбы: у меня есть приказ сегодня же обратиться с воззванием, призывающим к оружию весь юг Индии.

— Но это война с Англией?

— Правительство решилось на нее. Как вы хорошо сказали в вашем последнем донесении, которое я внимательно прочел, никогда больше у нас не будет подобной возможности восстановить в Индии наши позиции, утраченные только из-за предательства англичан.

— Замысел дерзкий, но он удастся, так как на нашей стороне все свергнутые раджи. Словом, генерал, я вас поздравляю, вам доверили прекрасную миссию, и знайте, что я отношусь к этому без всякой зависти. Не будучи военным, я не смог бы провести подобную кампанию, поэтому я спешу передать вам полномочия и покинуть страну, ибо, как только будет объявлена война, английские крейсеры станут гоняться за нашими пакетботами, и вернуться во Францию будет нелегко. Французский пароход, идущий из Индокитая, прибывает в Пуант-де-Галль через сорок восемь часов, и я уеду сегодня же вечером, если шхуна, на которой вы прибыли, согласна взять меня с семьей. О разворачивающихся событиях еще будет неизвестно, поэтому по прибытии в Красное море, а путь туда займет у нас дней десять, мы сумеем беспрепятственно добраться до Египта, а уж там, даже если придется двигаться через Сирию, я уверен, что вернусь во Францию, не попав в руки англичан.

— Хозяин этой шхуны будет счастлив отвезти вас, могу в этом заверить.

— Так поспешим спуститься на берег, генерал. То, о чем вы сказали мне, настолько серьезно, что я не могу терять ни минуты, если не хочу застрять в Пондишери как частное лицо на все время войны между Францией и Англией. Признаюсь вам, что здоровье мое, сильно подорванное здешним климатом, нуждается в воздухе родины.

Во время этого разговора на палубе разворачивалась прелюбопытнейшая сцена.

Казначей счел долгом вежливости завязать разговор с генералом артиллерии из свиты нового губернатора. Поэтому он подошел к Барнетту, который со своей большой круглой головой, торчащей прямо из плеч, затянутый в мундир, перепоясанный ремнями, был похож на дога.

— Ну, генерал, — сказал он, — не страдали ли вы морской болезнью?

— Хм, хм! — промычал Барнетт, вспомнив о запрете Сердара.