Покорители вечных бурь

Сначала она взгорбилась, стала как огромный омет соломы. Потом отделилась от земли. Конечно, чтобы она не улетела, ее держали за стартстропы сто человек. Кроме того, к стропам подвешивали еще и мешки с песком.

Народу было на старте - весь колхоз. По берегу стояли и старики и женщины. А мы, все комсомольцы, были на самой площадке. Многие ребята - в стартовой команде. Только мне и Митьке пришлось просто дежурить у гондолы. На крыше ее мы весь вечер устанавливали различные приборы.

Часа в три ночи, уже заря брезжить стала, академик Никольский вышел к плотине и закричал в рупор: "Отдавай оболочку!" Дед ему ответил: "Есть отдать оболочку". И все, державшие стартстропы, отцепили мешки с песком и стали отпускать стропы на взмах руки вверх и снова перехватывали и задерживали. И вот тогда поднялась над нами огромная махина. Просто удивительно, до чего велика оказалась СЭС! Все небо закрыла. Если смотреть снизу, она была какой-то бесформенной. К земле свисали гигантские складки, точно занавес в театре, и тянулись стропы. Складки образовались потому, что оболочку наполнили всего на одну пятую часть. Полностью наливать ее газом нет смысла: ведь наверху плотность воздуха меньше и газ будет расширяться. Поэтому если оболочку наполнить у земли целиком, то либо ее разорвет, либо большую часть газа все равно надо будет выпускать по мере подъема. Кроме того, тогда баллон будет иметь очень много избыточной подъемной силы, и, чтобы вся система не прыгнула вверх, нужно было бы брать очень много балласта.

Вскоре оболочку отдали вверх еще метров на двадцать пять и к несущим стропам прицепили гондолу, а к ней - поддерживающий трос. Тогда мы с Митькой отбежали на минутку в сторону, чтобы поглядеть на СЭС сбоку. Трудно сказать, на что она похожа со стороны: пожалуй, больше всего похожа на рыбу - головля или сома. Десять-прожекторов освещали старт. Свет их переливался на золотистых боках этой рыбины. Она покачивалась легонько, подрагивала, точно живая. Да, забыл написать: на спине у нее есть плавник, направляющий выступ из дюраля, а также большущий хвост, тоже из дюраля, для устойчивости в воздушном потоке. Это так называемые стабилизаторы.

Когда мы снова прибежали на самую стартовую площадку, в гондолу уже собирались влезть наши отважные пилоты. Академик Никольский и Терехов обняли и расцеловали Панюшкина и Александрова. Потом академик отошел, поднял руку и сказал:

- Счастливого пути, товарищи! Во имя нашей великой Родины! Отправляйтесь!

Пилоты встали около гондолы, которая висела над самой землей, даже касаясь ее иногда амортизатором, и отдали честь, а затем полезли по лесенке-трапу внутрь кабины. Через минуту, наверно, Панюшкин высунулся из окна и доложил, что к подъему все готово. Тогда академик Никольский сказал что-то Терехову, и тот побежал к будке с лебедкой. Затем академик взял рупор и громко скомандовал: "Дать свободу!"

- "Дать свободу!" - повторил еще громче дед, и все, кто придерживал стартстропы, быстро отпустили их.

И медленно-медленно СЭС начала уплывать в небо. Полная тишина наступила сразу на старте. Лишь.шуршал трос, змеей выползая из будки с лебедкой, и похлопывали складки оболочки. Потом все сразу закричали: "Ура!" А некоторые женщины заплакали. Честно, и мне было почему-то не по себе. Какое-то беспокойство закралось в сердце, хотя я прекрасно знаю, что СЭС - замечательная система, и конструкторы ее все сделали, чтобы подъем был безопасным. 3агореться СЭС не может, потому что наполнена гелием, а не водородом. В случае обрыва троса пилоты будут выпускать газ из маневрового клапана постепенно и опустятся на землю. А трос, падая, никому вреда не принесет, потому что к нему прицепляются через каждые 500 метров автоматические парашюты. А на всякий случай и у пилотов ееть парашюты.

Долго мы все стояли, закинув головы, и смотрели на СЭС. А она поднималась все выше и выше, становилась все меньше и меньше. На земле еще было сумрачно, когда вдруг она засверкала, точно охваченная огнем. Кто-то даже закричал в страхе: "Загорелись!" Но это был не пожар, а отражение первых солнечных лучей.

Наконец академик Никольский сказал всем, что от имени Центрального экспериментального института благодарит за помощь и просит идти отдыхать.

Но я сначала пошел к будке с лебедкой. Около нее стоял милиционер и не пустил меня посмотреть, как она работает, хотя я и электрик и знаю, какие там приспособления по технике безопасности. Потом я пошел домой вместе с дедом и лег спать. В 8 часов вечера мне надо быть на станции. Наш комсомольский пост будет дежурить около трансформатора, принимающего энергию, выработанную в стратосфере. Ведь сегодня вечером СЭС пустят в ход..."

Поставив несколько точек, Николай задумался. Ему показалось, что он плохо записал виденное прошлой ночью и сегодня утром.