Покоритесь воле Ночи

Погруженный в мрачные раздумья, брат Свечка так удивился внезапному вниманию королевы, что даже не напомнил ей, что называть его совершенным не подобает.

– Да, ваша светлость?

А королева Наваи не стала напоминать, что ей не нравится, когда к ней обращаются «ваша светлость».

– Теперь мне некогда с вами беседовать. Будьте под рукой.

– Как пожелаете.

– Пока я желаю, чтобы вы разыскали моего брата. Кто-то привез его в город. Полагаю, еще живого. Разыщите герцога, не отходите от него ни на шаг, позаботьтесь о нем. Ходье, следуйте за совершенным как тень. Куда он – туда и вы. Делайте все, что он скажет.

– Воля ваша, – хмуро отозвался герольд.

Монах и королевский глашатай удалились. Оба старика были рады, что встреча с королевой наконец закончилась.

Изабет велела арестовать предводителей кауренского ополчения. Расстроило это разве что родню этих предводителей. Вскоре поползли слухи о том, что кое-кто из них подкуплен Конгрегацией (или Анной Менандской, или патриархом) и именно поэтому ополченцы не вступили в бой. Объяснять происшедшее изменой было удобнее, чем нерешительностью и неумением.

Кауренцев охватил гнев. Вымещали его в основном на пробротских епископальных чалдарянах. Те, кого хоть на мгновение могли заподозрить в симпатиях к Броту, не осмеливались показаться на глаза – их бы мигом сбросили со стены под ноги сбитым с толку арнгендцам, которые пытались начать осаду.

К городу стягивались небольшие разрозненные арнгендские отряды.

Регард едва мог пошевелиться. Каждое движение причиняло боль, вдобавок из-за недавнего сотрясения мозга он то и дело терял сознание. Но король понимал, какая представилась возможность, и намеревался ударить по Каурену, пока не оправились защитники.

Его желания почти никто не разделял.

Те, кто уцелел в бою и не дезертировал, были до крайности измотаны и выполняли свои обязанности по инерции, а солдаты из подтягивавшихся отрядов страдали от голода, усталости и холода. Меж тем схватиться предстояло с решительными еретиками. На этот раз они не сбегут в Альтай. Во всяком случае, не сейчас.

Солнце село. Осадные работы вяло продолжались при свете костров и факелов. В полумраке трудно было разглядеть стрелу в полете, а значит и увернуться.

Бикот Ходье отловил парочку надежных стражей и заставил их сопроводить себя и совершенного.

– На всякий случай. Вдруг кто-нибудь решит воспользоваться такой возможностью.

Монах что-то проворчал, но спорить не стал – и так едва-едва поспевал. Он понимал, что Каурен на грани хаоса и проходимцы будут цепляться за любые возможности, пусть даже существующие лишь в их воображении.

Еще до того, как герольд и совершенный отыскали Тормонда, по приказу графа Алпликово начались аресты городских магнатов и капитанов ополчения. Герцога быстренько доставили в особняк консула сьора Кастерена Граута. Граут и его приятель консул сьор Мас Кребет не явились на утренний смотр, а значит не выступили вместе с ополчением. Большое упущение со стороны Кребета, ведь главной его обязанностью было предводительствовать городскими рекрутами, когда их призывали в войско.

Брат Свечка даже подумал, а нет ли доли истины во всех этих слухах про подкуп?

Консулы гостям не обрадовались, но сьор Кастерен Граут вполне осознавал шаткость своего положения и устроил целый спектакль, в красках расписывая, как его беспокоит здоровье герцога.

Тормонд действительно был очень плох. Брат Свечка заявил, что перевозить его нельзя, и послал за отцом Форнье. И за надежными солдатами – на случай, если Грауту и Кребету придет в голову еще какая-нибудь глупость.

– Мы немилосердно вас загоняли, – призналась Изабет. – И вы делали все, что могли. Но пока вы снова не отправились странствовать в глуши, у меня к вам еще одна просьба. Завтра арнгендцы собираются штурмовать северные ворота, а защищают их в основном ищущие свет. Если бы вы с моим братом отправились туда, это придало бы мейсалянам сил.

Кауренцы почти растеряли боевой дух. Те, кому казалось, что после победы короля Регарда они не сильно пострадают, открыто заявляли, что нужно устроить переговоры и обсудить сдачу города. Но те, кому угрожали Конгрегация и церковь, считали иначе, а с ними и королева Изабет, действовавшая от имени Наваи, своего сына и покойного мужа.

Силы навайцев понемногу таяли, потому что Изабет постоянно рассылала гонцов во все концы владений Питера. Они должны были предупредить о возможной смуте каждый гарнизон, каждого наместника.

Было очевидно, что, несмотря на преданность графа Алпликово и его соратников, удержать все завоевания Питера будет трудно. Самого Алпликово королева отправила в Оранью – принять бразды правления и позаботиться, чтобы маленькому Питеру не навредили интриганы и злоумышленники.

Брат Свечка понял, чего добивалась Изабет, – они с Тормондом должны были стать символами кауренского сопротивления, безобидные старики, на которых держится воспрянувшая уверенность кауренцев.

Королева была умной женщиной.