Покрашенный дом

Пара мексиканцев заинтересовались тем, что я хочу попробовать тортилью. Остальные же продолжали с большим усердием храпеть, на всю катушку используя сиесту. Ковбоя среди них не было. Встав в углу, чтобы мне был виден весь дом и любой Чандлер, если он вдруг появится, я съел всю тортилью. Она была горячая и очень острая на вкус и сочная. Особой разницы между произведениями Мигеля и Хуана я не заметил. Обе были потрясающе вкусные. Мигель спросил, не хочу ли я вторую, а я легко мог бы умять еще одну. Но мне не хотелось слишком уж налегать на их пищу — они и так все были тощие и маленькие. А в прошлом году, когда меня застукали, все взрослые по очереди ругали и срамили меня, обрушивая на мою бедную голову лавины презрения и негодования. А Бабка проявила истинно творческий подход и даже изобрела новый грех — отнятие пищи у менее обеспеченных людей. Мы ведь были баптисты, так что для нас всегда существовало множество грехов, которые вечно нас преследовали.

Я сказал Мигелю спасибо и тихонько пробрался обратно в дом и уселся на крыльце, не разбудив ни одного из Спруилов. Я забрался в качалку, как будто все время там спал. Никто не проснулся, но и я не мог заснуть. Откуда-то налетел легкий ветерок. Я лежал и мечтал о днях, полных безделья, когда можно сидеть на веранде, а не собирать хлопок и вообще ничего не делать, разве что удить рыбу в Сент-Франсис-Ривер да ловить мячи на переднем дворе.

* * *

Работа во второй половине дня меня чуть не доконала. Ближе к вечеру я с трудом дохромал до прицепа, волоча за собой мешок с собранным хлопком, изнемогая от жары и жажды и насквозь мокрый от пота. Пальцы опухли от множества уколов и царапин. Я уже собрал сорок один фунт за этот день. А мой урок по-прежнему составлял пятьдесят, и я был уверен, что сейчас в мешке наберется еще десять фунтов. Я надеялся, что мама окажется где-нибудь поблизости от весов, потому что она уж наверняка будет настаивать, чтобы на сегодня я работу закончил и шел домой. А вот Паппи и отец непременно отправят меня обратно в поле, выполнил я урок или нет.

Только они двое имели право взвешивать собранный хлопок. Так что если они оказывались где-то в глубине поля, можно было сделать перерыв, пока они доберутся до прицепа. Возле прицепа их не оказалось, и мне пришла в голову мысль слегка вздремнуть.

Спруилы собрались у другого конца прицепа, в тени. Они сидели на своих набитых хлопком мешках отдыхая, и все смотрели на Трота, который, насколько я мог видеть, не передвинулся за целый день и на десять футов.

Я освободился от наплечной лямки, сбросил мешок и подошел к ним.

— Привет, — сказал кто-то из Спруилов.

— Как Трот? — спросил я.

— Кажись, в порядке, — ответил мистер Спруил. Они закусывали крекерами и венскими сосисками — лучшая закуска для тех, кто работает в поле. Рядом с Тротом сидела Тэлли, которая меня вообще игнорировала.

— У тебя есть что-нибудь пожрать, парень? — вдруг спросил Хэнк, блеснув в мою сторону глазами.

Я был слишком удивлен этим вопросом и ничего не ответил. Миссис Спруил покачала головой и уставилась в землю.

— Так есть или нет? — повторил Хэнк, переместившись, чтобы смотреть мне прямо в лицо.

— Э-э-э… нет, — только и сумел я произнести.

— Ты хотел сказать «Нет, сэр», не так ли? — злобно произнес он.

— Кончай, Хэнк, — сказала Тэлли. Остальные члены семейства как бы ничего не слышали. И все сидели, опустив головы.

— Нет, сэр, — сказал я.

— Нет, сэр, — что? — Голос Хэнка прозвучал еще резче. Было ясно, что ему нравится затевать ссоры. И Спруилы, видимо, не раз были тому свидетелями.

— Нет, сэр, — повторил я.

— Вы, фермеры, уж больно спесивые, знаешь ты это? Думаете, что вы лучше нас, которые с гор, раз уж эта земля ваша и вы платите нам за то, что мы на ней работаем. Так что ли, а, парень?

— Хватит, Хэнк, — сказал мистер Спруил, но в его голосе не хватало твердости. Я надеялся, что вдруг рядом появится отец или Паппи. И уже был готов к тому, что этому семейству придется уехать с нашей фермы.

У меня пересохло в глотке, нижняя губа дрожала от обиды и возмущения. И я не знал, что сказать.

А Хэнк и не собирался успокаиваться. Он прилег, опершись на локоть, и произнес с гнусной улыбочкой:

— Мы все же получше, чем эти «мокрые спины»,[2] так вы считаете, да, парень? Кто они такие — просто наемные рабочие! Просто банда недоумков с гор, которые жрут самогон и женятся на собственных сестрах. Так вы думаете, да, парень?!

Он чуть помолчал, словно и впрямь ожидал от меня ответа. Мне хотелось убежать, но я все стоял, уставившись на свои сапоги. Остальные Спруилы, может быть, и жалели меня, но ни один не пришел мне на помощь.

— А у нас дом получше, чем у вас, парень. Веришь, нет? Гораздо лучше!

— Успокойся, Хэнк, — сказала миссис Спруил.

— И побольше! И веранда у нас большая, и крыша жестяная, и без всяких заплат! И еще знаешь, какой у нас дом? Можешь не верить, парень, только дом у нас весь покрашенный! Белой краской! Ты когда-нибудь краску-то видел, а, парень?