Покрашенный дом

Смех и шутки кончились, когда мы через несколько минут подъехали к реке. «Держись крепче, Люк», — сказала она, переключаясь на нижнюю передачу и наклоняясь над рулем. Глаза у нее от страха стали совершенно дикими. Держаться за что? Мост был узкий, без перил. Если она с него съедет, мы оба потонем.

— Да ты вполне тут проедешь, мам, — сказал я, правда, без особой убежденности.

— Конечно, проеду, — ответила она.

Я не раз ездил с ней через этот мост, и всегда это было настоящее приключение. Мы медленно ползли по нему, оба страшась посмотреть вниз. И не дышали, пока не добрались до пыльной дороги на другом берегу.

— Отлично проделано, мам! — сказал я.

— Да ладно тебе, — сказала она, наконец переведя дыхание.

Сначала я не увидел в поле никого из Летчеров, но, когда мы подъехали к их дому, я заметил гроздь соломенных шляп в море хлопка, в дальнем конце поля. Не знаю, услышали они нас или нет, но прерывать сбор урожая не стали. Мы остановились рядом с их передней верандой и подождали, пока уляжется поднятая пыль. Прежде чем мы вылезли из грузовика, с переднего крыльца сбежала миссис Летчер, нервно вытирая руки какой-то тряпкой. Она как будто что-то говорила себе под нос и выглядела очень обеспокоенной.

— Здравствуйте, миссис Чандлер, — поздоровалась она, глядя в сторону. Я никогда не мог взять в толк, почему она не обращается к маме по имени. Она ж была старше, и у нее было по меньшей мере на шесть детей больше.

— Здравствуйте, Дарла. Мы вам овощей вот привезли.

Женщины стояли лицом к лицу.

— Я так рада, что вы приехали, — сказала миссис Летчер, и в голосе ее звучала явная озабоченность.

— А что случилось?

Миссис Летчер глянула в мою сторону, но лишь на секунду.

— Мне ваша помощь нужна. Либби плохо. Мне кажется, она рожает.

— Рожает? — переспросила мама, как будто и не слыхала об этом.

— Да. Кажется, у нее уже схватки начались.

— Тогда надо позвать доктора.

— О нет. Нельзя. Никто об этом не должен узнать. Никто. Надо, чтобы это оставалось в тайне.

Я уже отошел к заднему борту грузовика и даже чуть присел, чтобы миссис Летчер меня не видела. Так, мне казалось, она будет говорить свободнее. Тут явно намечалось очень крупное событие, и я вовсе не желал ничего пропустить.

— Нам так стыдно, — продолжала миссис Летчер, и ее голос дрожал. — Она так и не сказала нам, кто отец ребенка, да теперь это уже не важно. Главное, чтобы ребенок появился на свет.

— Но вам же все равно нужен врач!

— Нет-нет, мэм. Никто не должен об этом узнать. Если приедет доктор, то весь округ узнает. Вы уж не говорите никому, ладно? Обещаете?

Бедная женщина уже почти плакала. Она отчаянно пыталась сохранить в тайне то, о чем в Блэк-Оуке говорили уже несколько месяцев.

— Дайте-ка я на нее взгляну, — сказала мама, не ответив на ее просьбу, и женщины пошли в дом. «Люк, ты оставайся здесь, в грузовике», — бросила мне мама через плечо.

Как только они скрылись в доме, я обошел его и сунулся в первое же попавшееся окно. За ним оказалась маленькая комнатка со старыми грязными матрасами на полу. Из следующего окна доносились голоса. Я замер и прислушался. Позади меня расстилались поля.

— Либби, это миссис Чандлер, — говорила между тем миссис Летчер. — Она приехала тебе помочь.

Либби что-то захныкала в ответ, что именно, я не разобрал. Кажется, ей было очень больно. Потом я услышал, как она сказала: «Простите меня».

— Все будет в порядке, — сказала мама. — Схватки когда начались?

— С час назад, — ответила миссис Летчер.

— Я так боюсь, мама, — сказала Либби значительно громче. В голосе ее звучал сплошной ужас. Обе женщины постарались ее успокоить.

Поскольку я теперь уже не был новичком по части женской анатомии, мне очень хотелось взглянуть на беременную девушку. Но, судя по голосу, она лежала слишком близко к окну, а если меня застукают за подглядыванием, отец меня неделю драть будет. Подглядывание за рожающей женщиной, несомненно, считалось очень большим грехом. Меня, может, даже слепота поразит, прямо на этом самом месте!

Но я не мог с собой бороться. Я пригнулся и прокрался прямо под нижний наличник окна. Свою соломенную шляпу я снял и стал пробираться дальше вперед, и тут здоровенный комок глины разбился о стену менее чем в двух футах от моей головы. Он с грохотом ударил в дом, шаткие доски обшивки затряслись и так перепугали женщин, что они вскрикнули. Кусочки сухой глины разлетелись в стороны и некоторые попали мне в щеку. Я упал на землю и откатился от окна. Потом вскочил на ноги и посмотрел в сторону поля.

Перси Летчер был совсем недалеко, он стоял между двух рядов хлопчатника и держал в одной руке еще один ком земли, а другой указывал на меня.

— Это ваш мальчик, — услышал я голос миссис Летчер.

Я глянул в окно — в нем мелькнуло ее лицо. Бросив еще один взгляд на Перси, я рванул как побитая собака обратно к пикапу. Влез на переднее сиденье, поднял стекло и стал дожидаться маму.

Перси исчез в глубине поля. Скоро уже настанет пора заканчивать сбор, и мне хотелось убраться отсюда до того, как соберутся остальные Летчеры.