Покрашенный дом

На крыльце появилась пара малышей, оба голые, мальчик и девочка, и я стал гадать, а что они думают по поводу того, что их старшая сестрица вот-вот принесет им еще одного. А они просто уставились на меня и молчали.

Появилась мама, и она очень торопилась. Миссис Летчер бежала за ней по пятам, что-то быстро говоря ей на ходу.

— Я сейчас привезу Рут, — сказала мама, имея в виду Бабку.

— Пожалуйста, только поскорее! — сказала миссис Летчер.

— Рут много раз принимала роды.

— Да-да, пожалуйста, привезите ее. И никому не говорите, ладно? Мы можем на вас положиться, миссис Чандлер?

Мама уже открывала дверцу и пыталась залезть в кабину.

— Конечно, можете.

— Ох, нам так стыдно! — воскликнула миссис Летчер, утирая слезы. — Пожалуйста, не говорите никому!

— Все будет в порядке, Дарла, — сказала мама, поворачивая ключ. — Я вернусь через полчаса.

Мы дали задний ход и после нескольких рывков и толчков развернулись и поехали прочь от дома Летчеров. Мама теперь вела машину гораздо быстрее, и это занимало все ее внимание.

— Ты видел Либби Летчер? — спросила она наконец.

— Нет, мэм, — быстро и твердо ответил я. Я знал наперед, что этот вопрос последует, и был готов сказать чистую правду.

— Точно?

— Да, мэм!

— А что ты делал возле дома?

— Я просто обходил вокруг него, и тут Перси швырнул в меня комком земли. А тот попал в дом. Я не виноват, это все Перси. — Я говорил быстро и уверенно, к тому же я знал, что ей хочется мне верить. На уме у нее были гораздо более важные проблемы.

У моста мы остановились. Мама включила первую передачу, вдохнула, задержав дыхание, и сказала: «Держись, Люк».

* * *

Бабка была на заднем дворе, возле насоса, — мыла и вытирала лицо и руки перед тем, как готовить ужин. Мне пришлось бежать, чтобы поспеть за мамой.

— Нам надо поехать к Летчерам, — сказала она Бабке. — У девочки схватки начались, ее мать хочет, чтобы ты приняла у нее роды.

— Боже мой! — воскликнула Бабка, и ее усталые глаза сразу оживились в предвкушении этого события. — Значит, она и впрямь беременна.

— Да еще как! Схватки уже больше часа как начались.

Я очень внимательно прислушивался и здорово радовался тому, что попал в самую гущу событий, когда обе женщины вдруг, без всяких видимых причин, повернулись в мою сторону и уставились на меня.

— Люк, иди домой, — велела мама довольно сердито и потыкала пальцем в том направлении, как будто я не знал, где наш дом.

— И чего мне делать? — спросил я оскорбленно.

— Просто иди в дом, — сказала она, и я пошел прочь. Спорить было бесполезно. А они возобновили разговор на приглушенных тонах.

Я уже дошел до заднего крыльца, когда мама меня вновь окликнула:

— Люк, сбегай в поле и приведи отца! Он нам нужен!

— И побыстрее! — добавила Бабка. Она была возбуждена перспективой поработать врачом с настоящей пациенткой.

Мне не хотелось тащиться обратно в поле, в другое время я непременно стал бы спорить, но дело решил тот факт, что Либби вот-вот должна была разрешиться от бремени. И я ответил: «Да, мэм!» — и вихрем пронесся мимо них.

Отец и Паппи были у прицепа, в последний раз за этот день взвешивали собранный хлопок. Было уже почти пять вечера, Спруилы тоже собрались вокруг со своими тяжелыми мешками. Мексиканцев видно не было.

Я умудрился оттащить отца в сторонку и объяснить ему создавшееся положение. Он что-то сказал Паппи, и мы рысью направились обратно к дому. Бабка уже собирала все необходимое — спирт для мытья рук, полотенца, болеутоляющее, пузырьки с гнусными зельями, которые заставят Либби забыть о деторождении. Она раскладывала свой арсенал на кухонном столе — я никогда не видел, чтобы она так быстро двигалась.

— Быстро мойся! — скомандовала она отцу. — Отвезешь нас туда. Это все займет некоторое время.

Было видно, что отцу вовсе не улыбается быть втянутым в это дело, но спорить с собственной матерью он и не собирался.

— Я тоже вымоюсь, — сказал я.

— Ты никуда не поедешь, — отрезала мама. Она стояла у раковины, держа в руках помидор. Паппи и мне на ужин достанутся остатки от обеда плюс обычная тарелка огурцов и помидоров.

Они поспешно отъехали от дома — отец за рулем, мама втиснулась между ним и Бабкой. Я стоял на передней веранде и смотрел, как пикап мчится по дороге, как клубится пыль из-под его колес, пока они не достигли реки. Мне очень хотелось быть с ними.

На ужин нам остались бобы и холодные хлебцы. Паппи ненавидел есть остатки. Он считал, что женщины должны были прежде приготовить ужин, а уж потом ехать на помощь Летчерам, а кроме того, он был против снабжения их продуктами.

— Не понимаю, зачем надо было обеим женщинам туда ехать, — бормотал он, усаживаясь. — Любопытные они, как кошки, а, Люк? Прямо невтерпеж было, лишь бы поглядеть на беременную девчонку!

— Точно, сэр, — сказал я.

Он благословил наш ужин быстрой молитвой, и мы стали молча есть.

— С кем «Кардиналз» нынче играют? — спросил он потом.

— С «Редз».

— Хочешь послушать?

— Конечно!

Мы слушали эти репортажи каждый вечер. Да и что нам было еще делать по вечерам?