Покров-17

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Из книги Андрея Тихонова «На Калужский большак»

Ночь на 22 декабря 1941 года, поселок Недельное

Гулко бахнуло вдалеке — ночную тишину расколол взрыв, а за ним еще один, и еще, и вспыхнуло за деревней белым огнем, застрекотали автоматы. Передовой отряд лыжников подорвал грузовики фашистов, которые отправлялись на Калужский большак. Значит — пора.

— За мно-о-о-ой! — лейтенант Громов вскочил в полный рост, взмахнул пистолетом.

Солдаты встали из снега и побежали к дороге на окраине деревни.

Снова взорвалось вдалеке, затрещал пулемет, хлопнули винтовочные выстрелы.

Селиванов бежал к дороге, бегло целясь вперед, утопая валенками в снегу, и с ним рядом бежали Игнатюк с Пантелеевым. Трудно было дышать на бегу, еще труднее целиться, и не видно противника, но слышно, как стреляют в деревне.

За крайним домом — суетливое движение и мелькают серые мундиры: несколько немцев пытаются занять оборону.

Селиванов опустился на колено, уперся прикладом в плечо, прицелился по серому пятну и спустил курок. Бахнул выстрел, ударило в ноздри запахом пороха. Попал или не попал — нет времени думать. Пуля — дура. Встал, побежал, снова присел, снова выстрелил.

Разобравшись с передовым охранением немцев, подбежали к избе. Игнатюк швырнул гранату в окно, отбежал, закрыв руками уши. Гулко хлопнуло внутри, зазвенели стекла.

Засели за бревенчатым углом дома.

Селиванов вслед за Громовым привалился плечом к стене, отдышался. Сзади подсел Игнатюк. Мимо пронеслись несколько солдат — они бежали к другому дому, чтобы укрыться за ним.

Подсел взмокший, взволнованный Пантелеев с раскрасневшимся лицом.

— Заклинило, зар-раза! — крикнул он, плюхнувшись в снег.

Не дожидаясь ответа, всадил винтовку прикладом в снег и со всей силы ударил валенком по затвору. Заклинившая гильза выскочила, дымясь, из казенной части и ушла в сугроб.

Автоматные очереди стали громче и чаще — видимо, подоспел еще отряд.

— В дом! — крикнул Громов. — Избу проверьте!

Селиванов, выждав момент, осторожно выглянул из-за угла: дверь в избу снесло с петель, крыльцо развалилось, изнутри несло жаром и запахом гари.

Быстрой перебежкой с Игнатюком и Пантелеевым пересекли открытый участок двора, ворвались в избу.

Сначала показалось, что внутри никого, но потом Селиванов увидел, что возле почерневшей печи, скорчившись под обломками и кашляя от дыма, ползает стриженный налысо немец с неестественно вывернутой рукой и окровавленным лицом.

«Добить? — думал Селиванов. — Да ну его, сам сейчас помрет…»

И только после этого заметил, что вместо ноги у немца кровавые лохмотья.

Еще один лежал у окна — явно мертвый.

— Никого больше! — крикнул Пантелеев. — Назад давай!

— Врасплох застали! — кричал снаружи Громов. — Носятся, как черти угорелые… Так, ребята… За избой доски с брезентом, давайте к ним… Быстрой перебежкой, вперед!

И рванули что было сил по дороге, не глядя перед собой.

Сердце колотилось как бешеное, кровь стучала в висках, кругом взрывалось, гремело и стреляло, и щекотало в ноздрях едким запахом пороха. Пропало ощущение холода, взмокли волосы под шапкой и вспотели ладони в вязаных варежках.

Добежали до склада с досками, укрылись.

— Беглый огонь по противнику! — орал Громов.

Снова перещелкнуть затвор, всадить патрон, высунуться из-за брезента, найти взглядом бегущую фигуру в сером, спустить курок — бах! Наверное, мимо. Плевать.

Действительно, немцев застали врасплох. Селиванов видел, как двое в панике выбежали из соседнего дома в одном исподнем: их тут же положили очередью.

Отряды автоматчиков врывались прямо в дома, где расположились перепуганные фрицы, и расстреливали их в упор.

Немцы бежали в панике, бросая оружие и машины. Пытались прорваться через плотный огонь на грузовиках в сторону большака, выпрыгивали из кузовов на ходу и бежали к лесу. Ползли огородами под свист пуль и стрекот очередей…

Взвод Старцева вместе с остальными прорывался к центру села, как было приказано. Зачищали дом за домом, простреливали огороды, закидывали гранатами дворы, где судорожно прятались немцы, пытаясь занять оборону.

Было что-то воодушевляюще-сладкое в этом чувстве полного превосходства над застигнутым врасплох противником.

«Сейчас мы их… Ух, сейчас мы их…» — так думал Селиванов, выцеливая еще одну бегущую фигуру в сером мундире, чтобы отправить пулю в морозный воздух.

Бах! — фигура будто наткнулась на невидимую преграду, осела и завалилась в снег.

И снова пригнувшись, быстрыми перебежками, к следующей избе.

А за поворотом — через полукруглую брусчатую площадь с разбитыми торговыми лотками — виден уже темно-серый, блестящий от огневого зарева купол храма с пробитой снарядом дырой. Это уже центр села. Здесь, выкурив из храма засевших там немцев, они должны будут соединиться с третьей ротой, и первая задача будет выполнена.

На карте это место называлось «Храм Покрова Пресвятой Богородицы». Это Селиванов запомнил.

Нет, это еще не момент истины, думал он, готовясь перебежать к следующему укрытию.

* * *