Покров Любви

– Как сказали эксперты, чем-то похожим на заточку, надо подождать результатов экспертизы. Удар в сердце. Удар был сильный, умерла она сразу, не успев даже понять, что случилось. Убивал человек, который знает, как это делать. Сейчас просматриваем все преступления не предмет похожести, может удастся найти что-то подобное.

– А орудие убийства осталось?

– Нет. Орудия нет. Следов на земле тоже нет. Было сухо, как вы знаете, ветрено, земля уже замерзшая.

– И еще. Дежурный говорит, что, когда она выходила, у нее в руках была папка для документов. Этой папки возле трупа не оказалось.

– А охранники видели папку?

– Оба сказали, что не обратили внимания.

– А почему дежурный обратил внимание?

– Он сказал, что когда она расписывалась за сданные ключи (такие у них правила), то положила папку на стол. Он заметил, потому что папка была синего цвета, который контрастировал со светлой одеждой и сумочкой в тон одежды. Получается, что папка пропала. Мобильный телефон тоже не нашли в сумке, кошелек был на месте, но денег там было немного. Андрей, – обратился Красавин к Андрею, – слушай, когда ты приглашал ее на ужин, как это выглядело, как флирт с твоей стороны, как ухаживание?

– Не совсем так. Прежде чем пригласить ее на ужин, я сказал, что приду завтра к Лукину, попытаюсь его застать, так как он мне очень нужен, на что она ответила, что вряд ли Леонид Борисович вернется завтра. Если вернется, то ближе к вечеру, будет лучше, если я предварительно позвоню часа в четыре. Я сказал, что приду все равно, вдруг его застану. И она мне пообещала, что если он будет в офисе, то она замолвит словечко, чтоб он меня принял. А я в качестве благодарности пригласил ее на ужин, независимо от того, попаду я к нему на прием или нет. Она согласилась. Она, конечно, чувствовала, что я пытаюсь флиртовать, но наш разговор был достаточно невинным, легким, и приглашение на ужин ничего другого, кроме самого ужина, не предполагало. Я хотел в неформальной обстановке расспросить побольше о Лукине, его клиентах и его сыне, а для нее это мог быть и легкий флирт, и возможность пообщаться в приятной компании. Во всяком случае, так это «читалось».

– Понятно. Значит, она не видела в тебе, как бы это сказать, потенциального друга или любовника? Я не думаю, что своим поведением мог заставить ее поверить в серьезность моих намерений.

– Андрей, как ты думаешь, был ли у нее любимый человек, друг, любовник? – Красавин задавал эти вопросы, чтобы понять, каковы были отношения девушки с мужчинами. Версия об отвергнутом любовнике хоть и была наименее значимой, но отказываться от нее совсем пока было рано.

– Думаю, нет. По тому, как быстро она согласилась поужинать со мной, мне показалось, что она человек свободный. Если бы у нее был друг, то нужно, как минимум, предупредить его, позвонить или хотя бы засомневаться: а как может отреагировать друг на такое приглашение. А она согласилась сразу же, без раздумий. Я ведь поначалу пригласил ее посидеть в кафе в этот же вечер (то есть вчера), но она сказала, что сегодня не может, ждет одного человека, который должен подойти в офис, и не знает, как долго будет длиться визит. Я не настаивал. И зря. Она была бы жива.

– Да нет. Если он захотел убить ее, он бы все равно убил: не сегодня, так завтра. Не надо себя винить. Хотя, конечно, если бы Лукина допросили дня три назад, если бы ты, Андрей, на день раньше встретился с девушкой в неформальной обстановке, узнал бы что-то конкретное, может быть, и смогли мы отвести от нее эту смерть. Но все это из разряда «если бы». Всего предвидеть, к сожалению, невозможно, – возразил Макс.

– Получается, что ожидала она некоего одного человека. И скорее всего, это был мужчина. Она звонила и спрашивала у дежурного, нет ли посетителя, которого она ждет, она и тебе говорила, что ждет одного человека. Так? – спросил Красавин и сам же себе ответил: – Так. Почему она не знала, как долго будет длиться визит? От чего это зависело? Она надеялась на продолжение встречи за пределами офиса? Далее. Человек пришел к ней или к Лукину? Это мы сейчас можем выяснить у самого нотариуса. И нужно допросить родителей. Ума не приложу, как это сделать. Уже столько лет в органах, а все так и не научился быть бесстрастным в такие минуты. Когда убивают чьих-то детей, допрашивать родителей – самая тяжелая и неблагодарная часть нашей работы.

Алексей замолчал. Подпер голову руками, положил лицо в ладони, потом как бы стряхнул наваждение и снова заговорил:

– Ладно, не будем расслабляться. Слушай, Макс, – обратился он к Максиму, ты видел детские фотографии Львова?

– Нет. А что, у тебя есть такие фотографии?

– Есть. Французы прислали. Потом покажу Лукину, надо узнать, кто эти люди, может, среди этих друзей детства есть кто-нибудь, кто нас заинтересует.

– Подожди, не спрашивай его о фотографиях. У меня есть человек, который лучше знает друзей детства Львова.

– Да? И кто он? – удивленно спросил Алексей.