Покров Шута. Двойное отражение (СИ)

— Каждый раз, до того как мы согласились, что отныне это твоя обязанность. Извини, точной даты не помню! — Аллен щёлкнул мыльными пальцами по носу подошедшего Ноя.

— До этого у меня было полно работы. И у тебя тоже, — заключая Аллена в объятия и утыкаясь носом в плечо, пробурчал мужчина.

— Конечно. Только вот твоё имя умудрилась забыть Рия, а не моё!

— Это ей должно быть стыдно, а не мне! — возмутился Тики, дёргая Аллена на себя и едва не падая вместе на пол.

— Ребёнку было всего два года! — прошипел Аллен, чувствуя, как острые зубы прикусывают тонкую беззащитную кожу. — И вообще, что за привычка подкрадываться сзади всякий раз, когда я занят, и пытаться меня отвлечь?

— Сзади подкрадываться удобнее.

— Я из любого положения могу врезать.

— О, я верю! — тихо рассмеялся Тики, проводя языком по краю ушной раковины, так что Уолкер едва не прогнулся в спине, стараясь подставиться под эту нехитрую ласку.

— А зачем меня отвлекать? — Аллен, решительно ухватившись за руки мужчины, отодвинул их от себя, разворачиваясь лицом к Тики.

— Чтобы доказать, что я важнее.

— Ты не уверен, что важнее… — Аллен был вынужден вздохнуть, запинаясь, так как дыхание сбилось, стоило им встретиться взглядом, — важнее посуды, документов, чтения? Ты невысокого мнения о себе, Тики!

Аллен привстал на цыпочки, на миг соединяя губы, и тут же отрываясь. Даже не пытаясь почувствовать вкуса. Но уже полностью утопая в тепле Ноя. Сзади продолжали гудеть трубы, поливая забытые остатки грязной посуды. Засохшее мыло стягивало кожу длинных, тонких пальцев Аллена, очерчивающих контуры таких заманчивых, расползающихся в улыбку губ. Тики знал этот огонь, что сейчас разгорался во взгляде Аллена. Тики знал и любил его. Потому как всё тело, вся поза Уолкера стала напряжённо предвкушающей, как у хищника, готового в любой момент броситься на добычу. Главное только правильно подгадать миг, и добыча тоже сумеет получить от этого удовольствие.

И суда по тому, как неотрывно расширившиеся зрачки Аллена были направлены лишь на губы Тики…

Терпением Аллен никогда не отличался и, как всегда в самый непредсказуемый момент, на мгновение позволив радужке полыхнуть жёлтым, набросился на Тики. Набросился в прямом смысле, запрыгивая, толкая на стол, и, если бы стол был не таким крепким, он точно бы сломался, а так лишь отъехал на десяток сантиметров. Сильные ноги Аллена, проверенные долгими утомительными спаррингами и тренировками, обняли мужчину за талию, коленками упираясь в края стоящего сзади стола. Руки обвили за шею, а ногти впились в спину, прямо под лопатками. Грудь прижалась к груди, так что частое дыхание друг друга ощущалось наравне с бешеным сердцебиением. И, конечно же, Аллен впился губами в желанный рот, проталкивая язык, безумно подвывая, выгибаясь. Ладони Тики рванули его воротник, с треском надрывая ткань. И эта грубость так заводила Аллена, что с каждым мгновением всё сложнее и сложнее становилось терпеть скручивающее низ живота желание. Он выгнулся, пытаясь вжаться пахом в рельефные мышцы пресса, давая почувствовать, как он хочет и чего именно. Будто его ранние действия могли быть истолкованы как-то не так!

Тики судорожно выдохнул в ответ на действия Аллена, и юноша оторвался от его рта, едва успевая слизнуть слюну с губ и призывно откидывая голову. Ной опустился к тонкой, незащищённой шее, деликатно сдувая волосы и облизывая особо аппетитные участки кожи. Такие нежные, сладкие, невозможно вкусные. Тики, продолжая сжимать Уолкера в объятиях и не позволяя соскользнуть из столь приятной позы, сменил положение, присаживаясь на край стола и в ответ с рычанием опуская мальчишку на себя. Чтобы и тот оценил степень возбуждения мужчины, которую тонкие, лёгкие штаны никак не могли скрыть.

Аллен с энтузиазмом заёрзал попой, пытаясь пристроить выпирающее достоинство между половинок и желая, чтобы оно полностью оказалось в нём. И желание судорогой сводило его тело, посылая крупную дрожь по позвоночнику.

И Тики чувствовал, отлично ощущал, как тело в его руках дрожит и провокационно трётся. Так что остаётся лишь желание сорвать их штаны как можно скорее и погрузиться в так удобно предложенное ему тело. В тело Аллена. Аллена Уолкера, седого, юного экзорциста и самого разрушительного Четырнадцатого Ноя в одном лице.

Просто тот факт, что Тики может обладать таким человеком и что тот так жаждет этого обладания, уже сводили с ума.

Аллен же, обретя опору в виде стола и опираясь уже полностью лишь на разведённые колени, одной ладонью скользнул за свободный пояс, пробираясь к белью и жадно сжимая пульсирующую плоть рукой.