Покров Шута (СИ)

— Я прослежу за всем, за чем ты пожелаешь, — мягко улыбнулся Тикки, и тут же был вознаграждён горячим поцелуем. В первое мгновение в голове даже возникал мысль о том, что у Аллена жар, но тут же растворилась под напором хитрого подростка, пожелавшего отвоевать себе доминантную роль в этом небольшом сражении. И Тикки тут же показал юноше, кто хозяин положения, проталкивая язык в чужой рот, жадно исследуя его, щекоча нёбо, переплетаясь с языком Аллена и с наслаждением вслушиваясь в невнятное, но уж точно довольное мычание юноши.

— Оу, — вздохнул мальчишка, когда губы Ноя спустились к его шее, — Даже за увеличением популяции африканских бабуинов?

— Конечно, заведу кроликов, назову их африканскими бабуинами и буду следить. Пристально, если ты так хочешь… — руки Ноя с ловкостью расстегивали пуговицы тонкой рубашки аккуратно, на сей раз не допуская порчи чужой одежды.

— Ты пошляк!!

Смех Аллена, полуприкрытые глаза, пьяная улыбка на расползающихся в стороны губах, которую никогда не вызовет алкоголь. Потому что это тело невинное и чистое, не опороченное никакими дурными человеческими привычками и ядами, что обычно называют источником удовольствия. И душа в этом теле тоже такая же светлая и притягательная, с одним единственным изъяном, глупостью. Так глупо допускать к себе Тикки Микка!

И от того, сдирая с узких ног неприлично обтягивающие штаны, чувствуешь себя самым главным демоном преисподней, сумевшим совратить праведника, что никому не был по зубам.

— Сегодня, я так понимаю, оставить тебе напоминания не получится?

И объясняя, что за напоминания, Тикки нежно лизнул кожу как раз там, где слышно биение пульса, движение крови, и щекочет ноздри аромат жизни и её великой силы, силы, с которой справляется только смерть, мелочная, бесполезная и глупая до безумия.

— Боюсь, что нет… — словно очнувшись, юноша дёрнулся в сторону, перехватывая Тикки за плечи и не давая приблизиться к себе. Гипнотизируя взглядом, шумным дыханием и собственным, запылённым ароматом. Взгляд юноши такой серьёзный опустился с лица Ноя, становясь всё более заинтересованным.

Тикки, легко преодолевая наигранное сопротивление, коснулся губ языком, прослеживая пальцами линию позвоночника и притягивая юношу ближе.

Кому нужна смерть, когда в твоих руках плавится тело любимого?

Аллен охотно поддался вперёд, обвивая руками шею, тут же запуская пальцы во вьющиеся, спутанные волосы. Тикки со вчерашнего дня, как получил сообщение, так ни разу и не расчесался, и это даже немного больно, когда прижимающийся к нему подросток, приподнимаясь, дёргает пальцы с намотанными на них волосами. Он делает это специально, с некоторой долей жестокости, изгибающей уголки опухших от поцелуев губ. И каждый новый поцелуй обязательно превращается в борьбу, в которой нет проигравших.

Аллен уже знает, что от меток, засосов и царапин уже застрахован, хотя и определенно напрашивается на то, чтобы разукрасить его тело всеми оттенками алого. Он живой и жаждущий, вжался пахом в пах, стонет и медленно всеми когтями, что есть у него на руках, провёл по обнажённой коже спины мужчины, как можно только ему. Продолжая тереться о Ноя, вызывающе, нагло, отлично понимая, что ничего-то ему за это не будет, кроме того, чего он сам так отчаянно желает.

Забвение, забытьё или банальное отвлечение — Тикки плевать, что это сейчас для Аллена. Он опрокинул мальчишку на кровать, наконец-то перехватывая проворные ручки и заводя их над головой. Аллен, тяжело дыша, часто моргает и не сопротивляется ничем, кроме взгляда, что наполнен ясным даже в пелене страсти вызовом.

Чертовски жаль, что под рукой нет верёвки.

— Знаешь, за что я люблю тебя, Тикки?

Тикки готов любить его уже за одни эти слова.

— С тобой я живу… — юноша улыбнулся, почти скалясь, и замерший над ним Ной точно не знал, как ему поступить. Отпустить на минуту мальчишку, дабы раздеться, или продолжить игру. У них не так много времени.

— С тобой так всегда было, — решил всё за него Аллен.

К чёрту время!

Они двое, двое судорожно избавляющиеся от одежды, ухмыляющиеся в губы друг друга, выискивающие в чужих глазах что-то от самого себя, может, отражение собственных душ? Вот они двое, вдыхающие один воздух, шепчущие банальные глупости и подколки с самым изумительным сакральным смыслом. Эти двое, бросающие вызов собственной непохожестью, различностью, несовместимостью, и всё же не желающие разделяться, продолжающие свои безумные встречи из недели в неделю или из месяца в месяц. Словно яркое воплощение самой жизни, не смазливой девчонки, ни опытной старухи, ни существа женского пола, хотя, казалось бы, именно в женщинах жизнь и зарождается….

И эти двое, перекатившиеся в страстной борьбе к самому краю кровати, являлись ярчайшим подтверждением тому, что смерть….

Ничто.

Пока они есть друг у друга, непобедимые, желанные, пылающие страстью до самой последней клетки тела. Сминающие одеяло, стаскивающие наволочки, изгибающиеся под, казалось бы, непредусмотренными природой углами. Смеющиеся в глаза друг другу, задыхаясь от недостатка раскалённого воздуха.