Покровители

Мебелью в лаборатории помимо шкафов служили столы с подставками для котлов и специальные лабораторные табуреты, — высокие, деревянные, с круглыми сиденьями, отдаленно напоминающие мебель для баров. Столы и стулья были местами изъедены кислотными зельями, покрыты странными пятнами и следами магических экспериментов.

В углу под страшной черной трубой, служившей то ли вытяжкой, то ли порталом в мир иной, ютилась покрытая пылью алхимическая печь-атанор с пузатым сосудом, имеющим название Философского Яйца. Яйцо также было покрыто слоем пыли и копоти. Алхимическая печь досталась Снейпу от его предшественника-зельевара, и практически им не использовалась, — он предпочитал пользоваться термальными заклинаниями. Печь эту он почему-то в глубине души ненавидел. Это была единственная вещь, которую он не удостаивал вытирающим пыль заклинанием. Печальная участь постигла также портреты алхимиков, — несмотря на их протесты, Снейп снял их со стен и поставил подпирать печь. Все остальное — дистилляционные колбы, реторты, алембики — блестели чистыми прозрачными боками. Сверкали металлические инструменты для растирания, разрезания и разделывания компонентов. Золотые, серебряные, медные инструменты лежали раздельно от деревянных ступок, пестов, терок и дощечек. Были здесь и искусно вырезанные каменные чаши. И — как мужчины мира магглов гордятся своими автомобилями, — так Северус Снейп гордился набором сверкающих котлов для зельеварения, занимающих несколько стеллажей на стене, противоположной дубовым шкафам. Некоторые котлы висели на потолочных крюках, готовые в любой момент слевитировать в руки профессору. В лаборатории, не считая всевозможных песочных, солнечных, лунных часов, имелись и большие настенные часы времен Салазара Слизерина. Вместо кукушки из них выглядывала саламандра. Она блестела рубиновыми глазами и вращалась, кусая себя за хвост. Один оборот саламандры означал один час.

Снейп любил свою лабораторию. Здесь его никто не рисковал тревожить, даже Дамблдор. Большинство учеников Хогвартса не знали о существовании лаборатории, не говоря о том, в какой части подземелий она располагалась. Поэтому он был неприятно удивлен, услышав робкий стук в дверь.

— Войдите, — буркнул он, взмахом палочки снимая с двери заклинание.

— Можно? — В дверях стояла Тереза Бернар.

— НЕТ! — вскочил профессор. — Только не здесь!

Тереза могла бы поклясться, что он испугался.

— Я хотела с вами поговорить, — растерялась девушка.

Снейп налетел на нее, как черный смерч, и вытолкал в коридор.

— Разве можно говорить с человеком, который от избытка чувств может разнести одну из лучших лабораторий магический Англии? — Снейп заслонил спиной дверь, защищая свое детище от Терезы. — Что вам нужно, мисс Бернар?

— Я ничего не собиралась разносить, — обиженно сказала Тереза. — Я думала… вы говорили…

— Не в лаборатории, — сказал Снейп. — Мне хватило того погрома, который вы учинили в классе Зельеделия. Достаточно разбитых стекол в шкафах, осыпавшейся штукатурки и…

Выбитой двери, чуть не сказал он, но вовремя прикусил язык. «Погром должен был стереться из ее воспоминания!.. Никакой материальной ответственности после Обливиэйта, мантикора его раздери», — с досадой подумал он.

Тереза покраснела. Снейп слегка встревожился.

«Помнит ли она что-нибудь?»

— Здесь есть комната Филча, — сказал он.

— Хорошо, идемте к Филчу.

Комнатка Филча представляла собой глухой закут без окон, в котором были свалены швабры, тряпки, конфискованные у учеников квиддичные метлы, которые Филч применял не по прямому назначению. У стены раскорячился застланный маггловским пледом топчан. На крючьях висели розги и несколько разнокалиберных плеток. В углу скромно стоял лоток с пометом миссис Норрис.

— Очень мило, — Снейп с отвращением огляделся. В нос ему ударил запах кошачьего лотка и мокрых тряпок.

—А мистер Филч не будет возражать, что мы здесь?

— Если вы не разнесете своей магией этот прелестный уголок, мисс Бернар. За что я был бы вам в принципе благодарен. — Он покосился на осклизлую тряпку в углу. — Говорите быстрее, что вам нужно.

— Может, присядем? — спросила Тереза, которую, по-видимому, не смущал вид и запах подсобки Филча. В приюте она всякого насмотрелась.

— Мерлина ради, — рассердился Снейп. — Может, мы тут еще и перекусим?

Тереза тяжело вздохнула. Не так представляла она этот разговор.

— Я думала, что вы… что вам я могу доверять. Не потому, что вы мой декан… С тех пор как бабушка умерла, мне больше не с кем поговорить, — сказала она.

— Полагаете, мне интересны девичьи тайны? — иронично спросил Снейп.

— Это касается не только меня, сэр.

Снейп поднял бровь. Мерлин знает, о чем он думал в эту минуту.

— Я узнала от бабушки, кто мой отец, — тихо сказала Тереза.

Снейп чуть не вступил в лоток миссис Норрис. Какая удача! А он ломал голову, как поосторожнее преподнести девочке эту чудесную новость!

— И кто же? — он невозмутимо снял с рукава мантии невидимую пылинку.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть. Волдеморт… Том Риддл.

Тереза села на кушетку Филча и обхватила себя руками.