Покуда я тебя не обрету

Большинство актеров смотрят на голливудские тусовки как на кинопробы, и поэтому Джек с давних времен завел привычку на приемах ничего не пить и не есть. Он совершенно не хотел, чтобы всякая дрянь застревала у него в зубах и от него несло, как из помойки. Для человека малопьющего перегар от белого вина пахнет как нефть или дизельное топливо; ради Джека старинные подруги превращали Большой зал в бензоколонку.

В зале было полно отчаянных женщин в возрасте за тридцать и за сорок. Многие были разведены, их дети проводили эти выходные у пап, – по крайней мере, такую историю раз за разом повторяли Джеку собеседницы. Все эти женщины вели себя неподобающе агрессивно – во всяком случае, не так, как полагается вести себя на поминках.

Джек – Рочестер когда-то сказал Конни Тернбулл:

– Никогда, никогда еще я не видел женщину столь хрупкую и столь мужественную! Я мог бы переломить ее двумя пальцами!

Сейчас она шепнула ему в левое ухо, что насчет двух пальцев она не прочь – совсем не как Джейн Эйр!

Мисс Вурц, которую Джек последний раз видел более десяти лет назад, когда они с Клаудией водили ее на Торонтский кинофестиваль, повязала на голову черный шарф – выглядит весьма драматично и похоже на вуаль. Походила она на попавшего в двадцатый век паломника из братства флагеллантов. Она стала еще тоньше, ее хрупкая красота еще окончательно не угасла, но была затемнена какой-то аурой, словно бы высшие силы за что-то ее преследовали, словно ей против воли даровали стигматы или подвергали иным кровавым испытаниям.

– Я не оставлю тебя одного, Джек, – шепнула ему в правое ухо мисс Вурц одновременно с Конни Тернбулл. – Я уверена, в Калифорнии ты повидал немало «свободомыслящих» женщин, но ты не поверишь, иные из наших старинных подруг дадут твоим калифорнийским девицам сто очков вперед. Их всю жизнь учили держать себя в руках – так вот знай, именно эти женщины порой могут превращаться в такой ураган, какой другим и не снился.

– Боже мой!

Его интересовала лишь одна старинная подруга, Бонни Гамильтон. Ему плевать было, насколько она склонна к «свободомыслию», – но, несмотря на хромоту, по которой ее узнал бы кто угодно, она куда-то испарилась.

Обитательниц общежития загнала в дальний угол Колясочница Джейн, мистер Малькольм пытался спасти несчастных школьниц от своей безумной спутницы жизни. Джек объяснял себе ее поведение единственным образом – она решила всеми способами защитить их от него. В мыслях миссис Малькольм – если она до сих пор сохранила способность мыслить – Джек Бернс являлся новым воплощением своего отца; в ее глазах он вернулся в школу лишь затем, чтобы лишить девственности этих девочек, одну за другой, а они уже готовы, судя по выражению их лиц и расхристанной одежде.

Джек заметил, что девушка, потерявшая в церкви сознание, лишилась заодно и туфельки. Она ходила кругами, едва сохраняя равновесие, шаркая неснятой второй туфлей. Джек намеренно направил свои шаги в сторону школьниц – они единственные принесли с собой Эммины книги. Для чего? Ну, видимо, чтобы Джек их подписал.

Девушки не проявляли ни малейших признаков сексуального интереса к нему – они и не думали флиртовать. Большинство не смели смотреть Джеку прямо в лицо, а те, кто осмеливался, теряли дар речи. Это же просто дети, смущенные, стесняющиеся! Миссис Малькольм, конечно, совершенно обезумела – зачем ей защищать их от Джека, он ничем им не угрожает! Одна школьница наконец протянула Джеку экземпляр первого романа Эммы и попросила дать автограф.

– Я хотела, чтобы его подписала Эмма, – сказала она, – но подпишите вы, если можно.

Остальные девушки вежливо выстроились в очередь.

На заднем плане Морин Яп сказала что-то явно неприятное девушке, потерявшей сознание и туфлю:

– Тебе чирья никогда на нос не падали?

Джек уже знал, как расшифровывать речь Морин, на самом деле она сказала:

– Тебе что, ничего на дом не задали?

Несчастная девушка не успела ничего ответить Морин, не успела она и снова упасть в обморок – Джек взял ее за руку, холодную, как у трупа, и сказал:

– Пойдем отсюда, я помогу тебе найти туфлю.

– Вот-вот, пошли отсюда, поможем Элли найти туфлю, – откликнулись хором другие девушки из интерната.

– Я выходила из часовни, и кто-то наступил мне на ногу, – объяснила Элли. – Я не видела, кто это, поэтому просто решила плюнуть.

– Терпеть не могу, когда мне наступают на ноги, – сообщил Джек девушкам.

– В самом деле, это ведь так грубо! – согласились они.

– Да, так поступают только полные говнюки, – сказал Джек.

Видимо, слово «говнюк» сыграло свою роль – Морин Яп повернулась и ушла.

Джек с девушками вышел в коридор и довел их до часовни, ища повсюду потерянную туфлю и одновременно подписывая Эммины книги.

– Я сто лет не тусовался с девчонками из интерната, – сказал он, – а много лет назад компания вроде вас затащила меня в общежитие!

– Сколько тебе было лет? – спросила Джека девушка, похожая на Джинни Джарвис.

– Девять или десять, около того.

– А сколько лет было девчонкам из общаги?

– Наверное, сколько вам.

– Больные! Психопатки! Извращенки! – сказала Элли.