Покушение

Программист никогда не рисковал, жил тихо, как премудрый пескарь старорусского писателя, сегодняшний суд – событие из ряда вон. Теперь, будто пробудились темные стороны натуры, затаенный дух авантюризма, спрятанный в глубине души, как джинн на дне сосуда. Он потоптался, померил квартиру шагами. Остановившись у окна, Владимир, сквозь приоткрытые жалюзи, уставился на соседний дом. Зеркальные стекла, как тонировка на авто, надо бы поставить аналогичные, но лень. Голливуд внушает: риск – дело благородное. Восемьдесят процентов фильмов про честных хакеров, грабителей онлайн-казино и банков.

Накинув пиджак на майку, в потертых джинсах и кроссовках Стародубцев дошатался до стоянки. Путающимися пальцами он ввел адрес с визитки в навигатор. Старая карточка, новые самостоятельно коннектятся и передают данные по GPS, автопилот мгновенно считывает и направляет. Владимир сунул визитку в бортовой карман пиджака, пересел на пассажирское сидение, хотя бесполезно – спрос всегда с хозяина машины, а заводить робота в качестве водителя – дорогое и бессмысленное удовольствие. Дабы не привлекать внимание ДПС, Володя закурил при закрытых окнах. Система вентиляции ароматно гасила дым. Радио бурчало усталое «бум». Авто доставило без приключений, кофе чуть прибил хмель.

Обычная серость высотки. Причудливые граффити до второго этажа. Ни намека на аббревиатуру «КПСШР», красное знамя, серп и молот. Программист потоптался у домофона. Протяжно всхлипнуло, дверь отворилась, – пенсионная парочка вышла на прогулку. Стародубцев проскочил внутрь.

На темной лестнице, точно для конспирации вывернули лампочки, но Владимир быстро нашел нужную дверь на третьем этаже. Открыл худой мужчинка с пристальным взглядом из-под черных бровей, один из участников «Бессмертного полка». Драку простоял в кругу, ничем не выделялся, не ввязывался.

– Пароль, – коротко потребовал хозяин.

Володя пожал плечами. Сделал лицо, словно вспоминая забытое. Напал испуг, почти испаривший алкоголь из организма.

– Я не знаю… Я в первый раз. Вот, визитка…

Программист полез во внутренний карман пиджака, порылся, – пусто. Аналогично во втором. Стародубцев покраснел, будто школьник, застигнутый на месте обмана.

– Не надо. Проходите. Я вас сегодня запомнил. – Хозяин явки распахнул дверь. – Пароль – Зюганов.

– А кто такой Зюганов?

– Один из руководителей партии. Специально выбрали самого неприметного, чтобы никто не догадался.

Узкий коридор с вешалкой и подставкой под обувь. Судя по количеству туфель, «полк» собрался в полном составе. Сопровождающий проводил до гостиной. Сумрачная комната. В центре – круглый стол, горящая свеча на блюдце. Вокруг стола и у стенки – стулья, народ сидел ровно. Гость различил силуэты казака и мальчика в первом ряду. На стене плакаты: «Да здравствует коммунистическая партия!», «Велкам в ВЛКСМ!» и транспарант Сталина уже снятый с деревянного держателя. Полутьму будоражил громогласный голос розовощекого, точно демона революции, и свет планшета, освещавший моложавое лицо стенографистки. Владимир сел на свободный стул «галерки» вроде бы незаметно для собравшихся.

– Итак, товарищи, прошу голосовать! – провозгласил Либерзон-Пустовайло. – Кто за то, чтобы вернуть городу Тверь историческое название «Калинин»?

Володя поперхнулся, зажал рот ладонью, давя предательский смех. Келейность собрания не вязалась с глобальностью решаемых задач. А партийцы, как по команде, подняли руки.

Организатор, словно прожектор, выхватил во тьме программиста, на круглом лице Джейкоба-Ивана губки поджались в осуждающем удивлении.

– Кто против?

Тишина. Сидение по стойке «смирно».

– Кто воздержался?

Всеобщее молчание телодвижений.

– Не понял вашей позиции, товарищ.

Головы собравшихся повернулись назад. Владимир ощутил себя в центре внимания, будто он все еще держал плакат со Сталиным в окружении «парада». Озадаченные взгляды давили физически.

– Как вас по имени-отчеству? – настаивал розовощекий.

– Владимир Джонович. Стародубцев.

– Владимир Джонович, вы не проголосовали ни «за», ни «против», ни «воздержались».

– Я не знал, что тоже… имею право.

– Каждый из присутствующих имеет право. Как делегат! Таков закон. Придется переголосовать. Кто за то, чтобы вернуть городу Тверь историческое название «Калинин»?

Володя поднял руку вместе со всеми.

– Единогласно! – «Полководец» расплылся в широкой улыбке. – Как в старые добрые времена.

– Наш человек, – одобрительно шепнул старик в казачьей форме мальчишке.

– А сейчас у нас остались сплошь приятные вручения. Кто за то, чтобы нашего единственного октябренка Николая Кевиновича Занозу принять в пионеры?

Программист в темноте увидел, как зарделись щечки пацана. Старик приобнял, точно внука. Вновь проголосовали единогласно. Мальчик робко подошел к лидеру партии. Либерзон-Пустовайло торжественно повязал на детскую шею красный галстук. Раздались громкие продолжительные аплодисменты. После всеобщего одобрения, похлопывания по плечам, пожимания руки, малыш сел на стул с вытянутой спиной, словно памятник себе. Глаза горели вечным огнем, грудь ходила ходуном, сердце выпрыгивало от волнения.