Покушение на зеркало

— Например, когда писал последнюю свою книгу — ту, которая сейчас у меня в этом вот кейсе, — взял прообразом героини очень милую женщину, познакомились на какой-то тусовке. Ничего такого особенного, в меру привлекательна, в меру умна… Мой герой, однако, влюбился в нее — ну, по сюжету надо мне было — и, естественно, видел в придуманной мной Алисе качества необыкновенные, переживал, мучился, потому что по началу чувство было безответным… В финале, как полагается в романах, она-таки оценила его… И что-то вроде хэппи-энда, хотя и не в классически сусальном варианте… Но до того… — Я рассмеялся и отхлебнул коньяку. Марьяна слушала, не поднимая глаз от стола, длинный столбик пепла на кончике сигареты изогнулся, вот-вот упадет на скатерть, но она не замечала. — А до того я сам извелся, истерзался… Почему она, то есть реальная, прототип, не звонит, хотя и обещала? Почему я не видел ее в Доме актера, куда она обещала прийти? Я чуть ли не в измене ковар-р-ной ее обвинял, депрессия была такая, что не приведи Господь!.. Места себе не находил, исстрадался, бородатый Ромео… А она ведь даже не подозревала о моих любовных муках, мы и не встречались с нею ни разу тет-а-тет… Кажется, я ей все же нравился, ей было приятно в моем обществе, тем паче — внимание писателя не могло не льстить… Но она жила себе и жила тем, чем всегда — работой, мужем, ребенком… Безо всяких обязательств передо мной, выдумщиком, который перетащил сначала жизнь в книгу, а потом — наоборот.

Марьяна загасила сигарету в пепельнице, взяла рюмку за ножку, покрутила, поставила.

— Уж и не знаю, хорошо ли это или плохо… — Глаза ее сузились, она о чем-то напряженно думала. — Но я ей завидую, — после долгой паузы произнесла она тихо и опять замолчала.

— Давайте-ка выпьем, — предложил я. — Кажется, я вогнал вас в меланхолию. Для соблазнителя это непростительный промах.

Мы опорожнили рюмки одновременно и одинаково — одним глотком до дна. И так же дружно протянули мельхиоровые вилочки к блюдцу с желтыми пластинками лимона.

— И часто вы… как бы сказать… выплескиваетесь?

Я готов был поклясться, что в ее милой хрипотце прозвучала нотка ревности.

Жестковато спросила, с сарказмом.

— Что значит — часто, редко?.. Как нахлынет. Я многим женщинам посвящал стихи, всех и не упомнишь. Кому-то даже песни, верней что-то вроде современных романсов… Это мое хобби…Фу, терпеть не могу, пластмассовое какое-то словечко, но шут с ним… А чтобы роман, так сказать, возник из самого романа, чтобы благодаря книге — такое со мной было впервые… К сожалению, вряд ли мое творение кто-то прочитает в обозримом будущем, печатать его некому. Вот и рукопись поэтому взял, издателям она без надобности.

О чем же таком она сейчас напряженно думает? Невидящий взгляд Марьяны был устремлен куда-то мимо меня, губы сжались в бутон… Как же все-таки она хороша, эта странноватая маленькая женщина…

— Значит, так… Роман ваш печатать не хотят… — пробормотала она негромко, словно обращаясь к самой себе. — Это вы его листали, когда меня ждали на лавочке?

— Нет, поденщину… Дешевенькую поделку, рукопись подстрочника, из которого мне предстоит сделать хоть какое-то подобие литературы.

Не знаю, что меня дернуло за язык, выпитый коньяк, видно, но я неожиданно для себя откровенно рассказал Марьяне об утреннем предложении хозяев «Парфенона» и почти откровенно объяснил, почему я его вынужден был принять. Меня покоробило, что мою горестную исповедь она восприняла почти равнодушно, без тени сочувствия.

— Деньги-то хоть приличные? — спросила она, будто речь шла о продаже подержанного холодильника, а не писательского пера. Спросила с живым интересом, деловито. Похоже, именно размер гонорара, а не сам факт моего падения был в ее глазах единственно важным предметом, достойным обсуждения.

— Относительно… — Я пожал плечами. — Главное, что противно соучаствовать в возведении той мусорной пирамиды, которая сегодня на книжных прилавках.

— Феликс… — Марьяна тронула тонкими, неярко наманикюренными пальчиками мой кулак, сжимавший пустую рюмку. — Не хватало еще страдать от такой чепухи.

Гиены… Еще кто?.. Грифы… Они питаются падалью, для них тухлятина — лакомство. Эту макулатуру покупают, значит, кому-то она по вкусу. Вам-то что?

Пусть себе читают. Лучше уж вы их угостите, чем наглая бездарь. Смотрите на это проще: вам сейчас нужны деньги, чтобы выкрутиться. И чтобы потом опять спокойно заниматься любимым делом… Не думайте о всем человечестве, Феликс, ну его!.. Отделяйте четко, как я: это — им, это — мне. Швырните им, чтобы получить свое. получить свое.