Покушение в Варшаве

Было решено, что после пережитого потрясения Мориц все еще не пришел в себя. Графиня пригласила докторов. Те послушно прописали постельный режим, который юноша соблюдать, конечно, не собирался.

– У него слишком много отцов, – со вздохом констатировала Анна. – Удивительно ли, что голова у мальчика идет кругом? Если бы он познакомился с графом де Флао…

Анна и не знала, как будет раскаиваться, когда ее желание исполнится.

Вена

Меттерних ждал писем из Варшавы. Из Петербурга. С каждым днем коронация царя в Польше приближалась. А искомая война русских с Персией пока не началась.

Посольство кизилбашей двигалось медленно. Уже дошло до Москвы, а их никто не карал. Аманаты оставались на свободе, да еще и были осыпаны императорскими подарками.

Канцлер сминал на рабочем столе бумаги. Ничего. Ни одной путной новости. Он больше не мог ждать, хотя и привык к долгой охоте из засады. Кто же против него играет? Клеменс чувствовал с противоположной стороны не то чтобы уверенную руку, нет, но какую-то непроницаемую защиту. Стену, которая не пропускала его вглубь. Молодой царь делал ошибки. Его генералы бывали то дурны, то бездарны. Среди министров всегда найдется продажный… Но их всех словно бы покрывали сверху. Давно должна была начаться вторая война на востоке. Граница держалась на живой нитке: и все же не рвалась.

В Польше мог полыхнуть мятеж, но, по сообщениям из Варшавы, там Николая просто носят на руках! А должны были бы… Известия из Турции не утешали. Султан и паши храбрились, хотя прошедший год войны был для них совсем нелегок. И на суше, и на море. Но Австрию волновало совсем другое. Русские сразу же оккупировали Молдавию и Валахию. Эти земли Вена хотела бы себе. И тут были хороши любые средства. К ним относился и сын эрцгерцогини.

Франц – хотя все больше харкал кровью. Надо было успеть воспользоваться им, пока он все еще жив. Меттерних знал, что принц сам завязал отношения с Варшавой и с бонапартистами в Бельгии. Вернее, они с ним. Все голуби, летевшие в Шенбрунн, делали остановку на столе у канцлера. Клеменс находил хороших птицеловов. Иногда в силки попадала дичь покрупнее.

Сегодня к Меттерниху привели человека, который удовлетворился бы визитом инкогнито к самому герцогу Рейхштадтскому, но Клеменс всегда умел направить своих вооруженных слуг в нужное место. И вот при выходе из замка через южные, дальние, ворота, за Оранжереей эмиссар был схвачен. Не на дороге, а после разговора с Францем. Это позволяло оставаться в курсе последних договоренностей. Но сейчас главное – убедить гостя, что они не враги, напротив. У Австрии с сыном Талейрана много общих целей.

– Какой неожиданный визит! – канцлер радушно указал вошедшему на стул. – Что привело к нам достойнейшего из французских генералов? Истинного пэра Франции?

Гость поклонился. Он был высок и худ. Черные с проседью волосы лежали на лбу волной. Красивое лицо выдавало усталость. Ему было за сорок, но живость, свойственная уроженцам юга, не покидала его. Церемонные соседи и хотели бы, да не могли перенять этот волшебный дар французов: до старости оставаться подростками, искрить, переливаться и демонстрировать легкомыслие, даже когда последнего в помине нет.

– Граф Огюст Шарль Жозеф де Флао де Биллардри, – провозгласил канцлер. – Я ждал, когда ваш неугомонный отец проявит к нашим делам настолько сильный интерес, что пошлет вас. Как его здоровье?

– Подагра, – сообщил гость, садясь и потирая запястья рук. Как видно, при поимке его слишком крепко связали. – Семьдесят восемь – не шутка. Он полностью отрешился от суетности мира и пишет мемуары в своем поместье.

На лице Меттерниха отразилось глубочайшее недоверие.

– Значит, вы по своей воле посещали нашего юного герцога?

– Римского короля, – поправил гость, называя старый наполеоновский титул. – Вашего узника.

– Сына эрцгерцогини.

– Сына Наполеона.

Принесли вино и поджаренный миндаль.

– Рейнское освежает в такую погоду. – На улице стояла жара. – Значит, вы все еще верите, что орлы прилетают дважды?

Де Флао отхлебнул из высокого зеленого бокала.

– Орлята. Но и для них полет[85] возможен.

Меттерних встал, прошелся по кабинету. Где-то в глубине дома преспокойно почивала Мелания, его третья жена. Но канцлеру совсем не хотелось к ней идти. Есть игры, увлекающие больше любовных.

– Я не стану вам мешать. Даже не стану спрашивать, каких обещаний вы добились от принца. У нас близкие цели.

На лице собеседника отразилось удивление.

Меттерниху иногда казалось, что он разговаривает с канарейками. Вот почему ему так сильно не хватало княгини Ливен. Неужели трудно связать брошенные нити? Тупицы! Какое наказание родиться гением!

– Нам нет дела ни до самой Франции, ни до ее орлов, – терпеливо стал разжевывать он. – Но нам всегда было дело до европейского равновесия. Смею сказать, именно мы и заключаем его в себе. Франция, с Бонапартом или без, должна быть настолько сильной, чтобы давать противовес русским, пруссакам и англичанам. С турками мы сами как-нибудь справимся.