Пол и секуляризм

Государство на свой лад упраздняет различия происхождения, сословия, образования, профессии, когда объявляет неполитическими различиями происхождение, сословие, образование, профессию, когда провозглашает, не обращая внимания на эти различия, каждого человека равноправным участником народного суверенитета […] Несмотря на все это, государство позволяет частной собственности, образованию, профессии действовать свойственным им способом и проявлять их особую сущность в качество частной собственности, образования, профессии. Весьма далекое от того, чтобы упразднить все эти фактические различия, государство, напротив, существует лишь при условии, что эти различия существуют, государство чувствует себя политическим государством и осуществляет свою всеобщность лишь в противоположность к этим своим элементам[478].

Иными словами, индивиды становятся тождественными друг другу через абстракцию — но только для узких целей политического участия и юридического статуса. Универсальный характер национального суверенитета зависит от его расхождений с социальными частностями. Равенство перед законом служит абстрагированию индивидов от властных отношений, в которых они находятся. Распространение эмансипации на ранее исключенные группы не меняет структуру господства и неравенства в общественной сфере. Вместо этого оно натурализует эти структуры тем, что включает их в понятие гражданского общества и убирает в качестве объектов из поля политического внимания. Маркс напоминает читателю, что «политическое аннулирование частной собственности не только не упраздняет частной собственности, но даже предполагает ее»[479]. Частная собственность, таким образом, становится фактом жизни, а не предметом социального и политического оспаривания.

Пожалуй, именно понятие абстрактного индивида в либерализме смешало определения эмансипации и равенства, из‑за чего сложилось мнение, что, поскольку индивиды считаются равными перед законом, они схожи во всех областях жизни. Основания для отождествления были в разных политических теориях разными и включали достоинство, эмпатию, веру в Бога, способность убивать друг друга, разум, эгоизм и страсть. Абстракция приписывает некие универсальные черты как основание для тождественности индивидов; это вымышленная необходимость политической теории, исторически она дает основания для включения и исключение из гражданства.

Историю репрезентаций индивида как базовой общественной единицы, в которой были бы представлены различные метаморфозы абстрактного индивида политической теории в социальное и экономическое существо в разные моменты времени, еще предстоит написать. Маркс связывает политическую идею формального равенства с экономическим понятием рабочей силы. Как только индивиды начинают представляться абстрактно, «все виды труда выражаются как одинаковый и, следовательно, равнозначный человеческий труд»[480]. Абстрагирование исключает неравенство из рассмотрения; это способ сокрытия и деполитизации различий субстанции и ценности. В этой истории абстрактного индивида по ходу дела возникали важные возражения и модификации: групповая идентичность как фундаментальный фактор формирования субъективности (класс, раса, этничность, гендер, сексуальность, религия) и потому основание для политической мобилизации и репрезентации (трудовые партии, квоты, пилларизация в Бельгии и Нидерландах, закон о parité во Франции); идеи коллективной ответственности, воплотившиеся в государстве всеобщего благосостояния; позитивная дискриминация как способ корректировки дискриминации, основанной на негативных стереотипах; и кооперация, а не конкуренция, осмысляемая как базовое качество человека. Но индивид все равно оставался в центре западной либеральной демократии, с новой силой дав о себе знать в неолиберальную эпоху[481].