Пол Маккартни. Биография

Среди его приятелей на Уимпол-стрит, как выяснилось, анаша давно не была новостью. Друг Питера Эшера Джон Данбар попробовал ее — и многое другое, — еще когда путешествовал автостопом по Америке. Работавший в книжном магазине друг Данбара Барри Майлз мог рассказать все о каждой творческой личности, черпавшей в ней вдохновение: от поэтов-битников пятидесятых до литературных гигантов Парижа двадцатых. Как раз от Майлза он узнал об Элис Б. Токлас, любовнице Гертруды Стайн, и ее «Поваренной книге», которая была не менее знаменита, чем герметическая поэзия Стайн, и включала рецепт пирожных брауни с гашишем. «Я сказал Полу, что Сью, моя жена, получила рецепт Токлас от Брайона Гайсина [художника, писателя и поэта] и собирается его попробовать, — вспоминает Майлз. — Вернувшись домой, я обнаружил его на кухне: он сидел на столе рядом с раковиной и болтал с Сью. Оказывается, он зашел, чтобы взять рецепт. Думаю, она никогда еще не была так не рада меня видеть».

Одной из сфер, свободных — пока что — от влияния марихуаны, было коллективное сочинение песен с Джоном. Согласившись, что трава слишком затуманивает сознание, они продолжали работать по-старому, давая себе максимум три часа на каждую песню, после чего каждый записывал набело готовый текст. Только если песня получилась, они делали себе подарок в виде косяка на двоих. Как-то раз, после завершения «The Word», они, сделав пару первых затяжек, не просто выписали текст, но превратили его в подобие средневековой «иллюминированной рукописи», используя для этого цветные карандаши Джулиана, сына Джона.

Определенно, созданное ими за 1965 год не несет ни малейших признаков затуманенного сознания: идеальный баланс маккартниевского оптимизма и ленноновского пессимизма в «We Can Work It Out»; не по возрасту зрелая ностальгия в «In My Life» — этой вроде бы по всем статьям ленноновской вещи, для которой Пол на самом деле написал большую часть мелодии. Внешняя обстановка могла быть иной — особняк в Суррее или городская квартира в Вест-Энде, — однако по существу атмосфера оставалась той же самой, что на Фортлин-роуд, 20 в 1957 году: чай, обычные сигареты, долгие разговоры о музыке и искусстве и время от времени, как в школе, придумывание чего-нибудь непристойного, что вставлялось в будущие миллионные хиты, как, например, строчка «She’s a big [то есть prick] teaser» в «Day Tripper» или «tit-tit-tit-tit» в подпевках к «Girl» на альбоме Rubber Soul[31].

Они могли спорить, даже серьезно ругаться, но ни тот ни другой по-настоящему не держали никаких обид. Одним из самых лучших воспоминаний Пола о Джоне было такое: «Мы опять что-то не поделили… и обзывали друг друга по-всякому. Мы на секунду остановились, и тогда он опустил очки и говорит: „Это всего лишь я…“ — и потом снова надвинул их на нос. Вот в такие моменты я видел его без фасада… Джона Леннона, которого он боялся показать всему миру».

В чем-то, по-видимому, благодаря постоянному совместному раскуриванию сигареток с травкой, то же дружелюбие царило и во всей группе, несмотря на любые обстоятельства, давящие на них своим весом. «Они были лучшим из виденных мной примеров того, что Джерри Гарсиа из Grateful Dead потом называл „групповым сознанием“, — говорит Барри Майлз. — Они были вместе так долго, что одному только стоило начать играть, чтобы другие сразу же понимали, что им делать дальше. Даже на стадионе „Шей“, где их ждали 55 тысяч человек — самый большой концерт за всю их историю, — они решили, в каком порядке что петь, только в гримерке, перед самым выходом».

В том же году групповое сознание Beatles познакомилось с новым для себя измерением — после того как Джон, Джордж и их супруги пришли на ужин к своему лондонскому дантисту и с удивлением обнаружили, что в столовой на каминной полке выставлены в ряд кубики рафинада. Когда был выпит кофе, содержавший тот самый сахар, вспоминала Синтия Леннон, «возникло чувство, что мы как будто очутились посреди фильма ужасов». Оказалось, что рафинад был пропитан ЛСД.

Диэтиламид лизергиновой кислоты, известный в народе просто как кислота, прибыл из Америки в Британию, почти как Beatles прибыли в обратном направлении: знаменуя начало новой эры. Это вещество, изготавливавшееся в лабораториях из ржаного грибка, не имевшее цвета и запаха, не притупляло чувства, как марихуана, но, наоборот, обостряло их до невиданной степени, делая переживания света, звука, цвета более сильными и вызывая галлюцинации, которые могли то воодушевлять, то ужасать. Видения, приходившие во время этого так называемого «трипа», получили название психоделических, от греческих слов «психе» — душа и «делос» — ясный.