Пол Маккартни. Биография

В 1964 году Джон стал первым поп-музыкантом, издавшим собственную книгу, и единственным удостоенным презентации на литературном ужине в книжном магазине Фойла, в компании сливок столичной интеллигенции. «Пишу как пишется» («In His Own Write») представляла собой сборник его карикатур и абсурдистских сочинений, с уважительным предисловием Пола, в котором тот вспоминал их первую встречу на церковном празднике в Вултоне (и описывал себя — непостижимо для миллионов девушек во всем мире — как «толстого школьника»). Книга продавалась огромными тиражами и вызвала восторги критиков, которые даже усматривали в ее авторе одновременную реинкарнацию Эдварда Лира и Джеймса Джойса.

Однако к середине шестидесятых соотношение сил в корне изменилось. В «свингующем Лондоне», который входил в свою золотую пору, Маккартни находился в самом центре культурного авангарда, в то время как Леннон редко выбирался из своего суррейского предместья. «Вообще-то Джон был еще тот бездельник, — вспоминает их бывший ассистент Тони Брамуэлл. — Ему было лишь бы сидеть в своем Уэйбридже и ни хрена не делать».

Если своим культурным воспитанием Пол по большей части был обязан семейству Эшеров, то контркультурным — практически целиком Барри Майлзу (известному просто как Майлз), двадцатидвухлетнему молодому человеку с тихим голосом, но острым умом, который уникальным образом сочетал энциклопедические познания в современном искусстве и литературе с любовью к любой музыке, от рок-н-ролла до самых отдаленных закоулков экспериментального джаза и musique concrète[32]. Выросший в зажиточно-буржуазном Челтнеме (где он водил компанию с будущим гитаристом Rolling Stones Брайаном Джонсом), Майлз студентом изучал изобразительное искусство, после чего устроился работать в магазин с безобидным названием «Беттер Букс» («Книги получше»), который на самом деле являлся лондонским центром новаторской литературы. «Беттер Букс» служил пристанищем для американских писателей-битников, когда они приезжали в Лондон, и Майлз на зависть окружающим был хорошо знаком с Алленом Гинзбергом, Ферлингетти, Грегори Корсо и многими другими.

Его познания в авангардной музыке были не менее энциклопедичны; от него Пол впервые узнал о фри-джазе Орнетта Коулмана, авангардном саксофонисте Альберте Эйлере и композиторе и пианисте Сан Ра, который считал себя рупором «ангельской расы», пришедшей на землю с планеты Сатурн. В квартире Майлза на Хэнсон-стрит в Фитцровии, иногда покуривая гашиш, иногда употребляя брауни по рецепту Элис Б. Токлас, Пол слушал «Неопределенность» Джона Кейджа — серию «рассказов в звуке», а также первый в мире поющий компьютер IBM 704, который исполнял мюзик-холльную песенку викторианских времен под названием «Daisy Bell».

Находясь вдали от Эбби-роуд, Пол с Джоном всегда использовали для записи катушечные магнитофоны — и когда опробовали новые песни, и когда развлекались, начитывая комические пьески и стишки со звуковыми эффектами в духе Goon Show. После появления в 1964 году переносных кассетных магнитофонов играть со звуком стало гораздо легче. Однажды, подвозя куда-то Барри Майлза на своем «астон мартине DB5», Пол щелкнул выключателем на приборной панели, и Майлз услышал нечто напоминавшее американскую радиостанцию, с безумными джинглами, заставками и рекламами в паузах, — нечто очень отличавшееся от скучного BBC. На самом деле это была пленка, изготовленная Полом, — он использовал для нее некоторые из бесплатных экземпляров пластинок, которыми его засыпали каждую неделю. В очень похожую на настоящую болтовню диджея были также вставлены пародии на Эла Джолсона, Литтл Ричарда, а также неправдоподобно близкая к оригиналу имитация хорошего друга Beatles Мика Джаггера.

После этого Майлз познакомил его с экспериментальной музыкой, на переднем крае которой были не англичане и американцы, а европейцы, — на этом фоне их с Джоном аудиозабавы на Эбби-роуд выглядели жалкой домашней самодеятельностью. Это был немец Карлхайнц Штокхаузен, французы Пьер Шеффер и Эдгар Варез, итальянцы Ферруччо Бузони и Лучано Берио. Он узнал, как после компьютера IBM модели 740 из машин научились делать исполнителей, а из магнитной ленты — целые оркестры: ее разрезали на фрагменты, которые переставляли местами, проигрывали в обратном направлении и бесконечно закольцовывали в многослойных «петлях».