Пол Маккартни. Биография

Элита музыкального сообщества Нашвилла встретила Пола с распростертыми объятьями. На ферме Патмена его посетил великий Рой Орбисон, который когда-то во время совместного тура 1963 года был заглушен орущими фанатами — то был один из самых ранних симптомов начинавшейся битломании. Он также встретился с виртуозом кантри-гитары Четом Эткинсом и пианистом Флойдом Креймером, исполнителем инструментала «On the Rebound», который в 1961 году так восхищал Пола. Его с Линдой приняли царствующие король и королева кантри, Джонни Кэш и Джун Картер, — концертирующий семейный дуэт, который никогда не вызывал ничьих нареканий.

Главным в списке достопримечательностей Пола был «Грэнд Оул Опри», иначе известный как «Райман одиториум», — церквеподобный зал в центре Нашвилла, где большинство мэтров кантри-музыки впервые пережили свой звездный час. К разочарованию Пола, «Опри» теперь был заменен современным развлекательным комплексом под названием «Оприленд», однако их опекун Кевин Киллен заверил его, что и там будет на что посмотреть.

По своей наивности Киллен не стал доставать специальные проходки, а просто приехал в «Оприленд» с Полом, Линдой, детьми и группой и купил билеты в кассе. Когда консервативные любители кантри увидели, кто среди них, это вызвало у них не менее истерическую реакцию, чем у битломанов прошлого. Киллена глубоко впечатлило, с каким самообладанием и мастерством Пол провел всю свою свиту сквозь образовавшуюся давку. «Будучи битлом, я выучил: если остаешься спокоен, все будет в порядке, — сказал он, — но если сорвешься и побежишь, тебя разорвут на части».

После шоу Киллен предложил заехать в гости к нему домой и по пути остановился в Kentucky Fried Chicken, чтобы купить с собой запас провизии. Это оказалось героическим испытанием его южного гостеприимства, поскольку Пол с Линдой не пошевелили пальцем, чтобы приструнить пятилетнюю Мэри и трехлетнюю Стеллу, которые использовали девственно белые кожаные диваны хозяина в качестве батута и перепачкали стены жирными пальцами.

Как только позволила вежливость, Киллен предложил повозить их по Нашвиллу. Он уже включал домашнюю сигнализацию, когда Стелла, поняв, что забыла свои туфельки, бросилась за ними в дом и с размаху врезалась в застекленную дверь. Нижняя половина панели разбилась вдребезги, а верхняя соскользнула вниз, оставив глубокие порезы на ее руках и ногах. Линда остановила кровь полотенцами, после чего все помчались на машине в больницу соседнего Донелсона. «Позже я сказал Полу, что в ту ночь в больнице умерло человек двадцать, — вспоминает Киллен. — Потому что все врачи сбежались посмотреть на него».

Как бы сильно Пол ни любил кантри, Нашвилл притягивал его в первую очередь своей причастностью к рождению рок-н-ролла. В качестве подарка на тридцатидвухлетие Линда купила ему контрабас, на котором Билл Блэк играл во время записи преслиевского «Heartbreak Hotel» в местной студии RCA. А однажды вечером, катая шары в баре, он столкнулся с Уэйлоном Дженнингсом, который в 1959 году чуть было не сел на тот же самолет, на котором разбился Бадди Холли.

Вместе с Линдой они сочинили обе стороны нового сингла: его Wings записали в студии Soundstop в нашвиллском квартале Мьюзик-Роу. Первая сторона, «Junior’s Farm», название которой отсылало к гостеприимству Керли Патмена-младшего и одновременно — к дилановской «Maggie’s Farm», вообще-то была бодрым рок-номером, ставшим последним релизом Пола на Apple (и под конец года — третьим номером в хит-параде США). Но вторая сторона, «Sally G.», родившаяся в местном баре, представляла собой уже чистое кантри с комплиментом в адрес «дружелюбного штата Теннесси» («the friendly state of Tennessee») и привлечением двух самых известных сессионщиков Нашвилла: Джонни Гимбла на скрипке и Ллойда Грина на педальной стил-гитаре.

К сожалению, атмосфера «музыкального города» совсем не сплотила членов нового состава, как рассчитывал Пол. Становилось все очевидней, что Джефф Бриттон с его манерой дерзить, одержимостью физической подготовкой и отвращением к алкоголю, сигаретам и анаше представлял собой чужеродный элемент в этой группе. Рок-барабанщик до мозга костей, он с трудом привыкал к таким квазисимфоническим номерам Wings, как «Band on the Run» или «Live and Let Die», особенно работая за «паршивой» установкой, которую предоставили ему в пользование. Кроме того, коллеги, питавшие неприязнь к любой физической нагрузке, постоянно издевались над его увлечением карате. «Ну что, будешь играть на своих барабанах или расколотишь каждый пополам?» — любил поддеть его Денни Лэйн.