Поль Робсон

Но как ни велико было желание Поля возвратиться на родину, он не мог покинуть Англию, не осуществив задуманного и не завершив начатого. После поездки в Испанию Робсон был поглощен идеей создания художественного фильма, повествующего о подвигах бойцов интернациональных бригад, и намеревался воплотить на экране образ одного из командиров батальона Линкольна — негра Оливера Лоу. Однако тщетными оказались попытки Поля отыскать единомышленников среди руководителей британских кинофирм.

От чувства горечи, вызванного неудачей с замыслом фильма, Робсона избавила новая работа, на этот раз на сцене любительской театральной студии «Юнити», основанной на средства лондонского пролетариата. Четырнадцатого июня 1938 года здесь состоялась премьера одноактной пьесы драматурга Бена Бенгала «Растение на солнце», в которой рассказывалось о забастовке американских рабочих. Робсон играл роль ее организатора, профсоюзного вожака. Репетировали поздними вечерами в заброшенной церквушке у Сент-Панкраса, конечной железнодорожной станции Лондонско-Мидлендского района. Усилиями студийцев крохотное душное помещение было приспособлено для театральных представлений. Билет на спектакль студии стоил один шиллинг, что равнялось ежегодному взносу каждого из актеров студии. Конечно, ни о какой оплате их труда не могло быть и речи. Все декорации, бутафорию студийцы делали своими руками, а то и просто обходились принесенными из дома мебелью, одеждой, посудой и прочей утварью, необходимой для постановок.

Робсон любовался увлеченностью своих партнеров пэ сцене — докеров, судоремонтников, железнодорожников, металлургов, людей разных профессий, на первый взгляд далеких от искусства. Он наслаждался атмосферой истинного товарищества, царившей в «Юнити». «Юнити» — «единство», какое точное название! Ведь студийцев объединяла всепоглощающая бескорыстная любовь к театру. Трогало Поля и то, с каким уважением и вниманием прислушивались они к его замечаниям и советам.

С руководителем студии режиссером Гербертом Маршаллом, который и пригласил Поля участвовать в постановке, Робсон был знаком со времени первого приезда в Москву, в 1934 году. (Тогда Маршалл учился во Всесоюзном государственном институте кинематографии у С. М. Эйзенштейна.) Иногда на репетициях Герберт шутливо ревновал своих воспитанников к Полю, добродушно ворча, что никак не может разобрать, кто же в конце концов ставит спектакль, он или Робсон.

В день премьеры Поль нервничал, словно новичок, и поначалу недоумевал, видя, что другие участники спектакля не разделяют в полной мере его волнений. Но, выйдя на сцену, скоро понял, почему они так спокойны, что казалось странным ему, профессиональному актеру.

Рабочие играли для рабочих, для таких же тружеников, приходивших в свой театр. И сложно было представить зрителей более чутких и доброжелательных. Порой создавалось впечатление, что они забывали об условности происходившего на сцене и отождествляли актеров с персонажами. В отличие от традиционной театральной публики собравшиеся в зале «Юнити» вели себя намного свободнее, раскованнее. Здесь не считалось зазорным высказать вслух свое отношение к поступкам героев спектакля. И такое поведение публики отнюдь не обескураживало студийцев. Скорее наоборот, оно служило для них своеобразным камертоном, показывая, насколько интересна и удачна их работа.

Неожиданно и сами зрители превратились в участников спектакля: это произошло в сцене митинга, когда на призыв Поля к забастовке дружно откликнулся весь зал…

На протяжении двух месяцев студийцы «Юнити» играли «Растение на солнце» при переполненном зале. В некоторых лондонских газетах, главным образом социал-демократического и лейбористского направления, появились хвалебные отзывы о спектакле. Один из рецензентов отмечал, что деятельность студии «Юнити» свидетельствует о богатых творческих возможностях самодеятельного рабочего театра. Заслуженно разделив успех студийцев, Робсон мог с гордостью говорить о своей причастности к «созданию рабочих театров в Англии, чтобы помочь развитию культуры рабочего класса».

Как-то после очередного спектакля в «Юнити» к Полю, стоявшему в толпе зрителей, подошел бедно одетый смуглолицый юноша и, смущенно улыбаясь, напомнил об их встрече в Москве на квартире С. М. Эйзенштейна.

— Вот уж не ожидал увидеть вас здесь, Тендулкар, — крепко пожал протянутую руку Робсон. — Сейчас разыщем Маршалла. Герберт будет рад встрече с соучеником по московскому киноинституту. Поедем ко мне и проведем вместе этот вечер.

— Я пришел не один, — тихо сказал Тендулкар. — Вы не будете возражать, если я познакомлю вас со своим земляком? Для нас, индийцев, его имя олицетворяет борьбу за независимость родины. Вы, наверное, слышали о нем…

— Неру? — спросил собеседника Робсон. — Замечательно, Тендулкар, что вы пришли с ним в наш театр.

Было уже далеко за полночь, а в окнах квартиры Робсонов на Букингем-стрит, 19, горел свет.