Полчаса до весны

— Пойти и взять деньги у кого-нибудь из квартов в соседнем общежитии. Прямо сейчас.

Кветка вздохнула от изумления, а Лиза кивнула и побледнела.

— Да. Боюсь, это наш единственный шанс.

— Вы о чем? — проговорила Кветка, неверяще оглядываясь и не узнавая людей, с которыми вроде давно знакома. — Я правильно понимаю — вы собираетесь украсть деньги? У квартов?

— Да. — Кот твердо кивнул. — Или эти женщины умрут.

— А кварты от этого не обеднеют, — добавила Синичка.

— Осталось решить, у кого? — спросил Паштет, так, будто Кветкины сомнения никого не волновали и ничего не решали. — Нам нужна точная информация о деньгах или ценных предметах, о месте, где их хранят и свободный доступ. Думайте, что есть на примете.

Все молчали. Кветка не думала, все равно у нее никаких наводок не было, а слушала, как в ушах отдается грохот сердца, испуганный и возбужденный. Неужели они действительно собираются совершить нечто противозаконное? Это же уму непостижимо. А остальные так серьезно и уверенно говорят, будто на самом деле собираются…

Лиза посмотрела на каждого из них по очереди и решительно вздохнула.

— Я знаю место.

— Говори.

— У Косты есть один предмет, который очень много стоит. Это кинжал — сувенир, который лежит в коробке и никогда им не используется. И еще… у меня есть точная копия этого предмета, это была такая шутка — ему подарили оригинал, мне — копию. Если подменить его кинжал моим, он даже не заметит.

— Ты сможешь это сделать? — спросил Кот.

— Нет, — она с сожалением качнула головой. — Мне нельзя к нему приходить, он сразу заподозрит неладное. Но это может сделать… Кветка.

И все сразу посмотрели на Кветку, которая вдруг сильно закашлялась. В горле так першило, будто гладкая слизистая стала как наждак.

— Я? — пропищала она, прижимая ладонь к горлу.

— Больше некому. — Лиза отвела глаза. — Ты у него убираешь, свободно заходишь в его кабинет, знаешь, когда он возвращается домой. Ты можешь подменить кинжал, и никто об этом не узнает.

— Я не смогу.

Все промолчали.

— Я не смогу! — еще громче повторила Кветка.

Паштет задергал ногой, продолжая держать руки скрещенными, а Кот сжал челюсти.

— Не могу я! — Кветка вскочила со стула и чуть ли не заплясала на месте от переизбытка нервной энергии.

Рядом, плечом к плечу вдруг оказалась Лиза, которая смотрела прямо на двух других заговорщиков.

— Ладно, расходимся, — сказала она. — Я с ней сама поговорю, ждите у Кота и будьте готовы на случай, если мы пойдем. Все равно других вариантов нет. Жаль, конечно, Ленкину родню, но все там будем. Если Кветка не согласится, ничего не поделаешь, придется смириться.

Кот и Паштет кивнули и ушли, больше не сказав ни слова.

Лиза села обратно на стул. Ноги не держали.

— Остается еще, правда, Ленкина сестра, Эля, которая может продать маковое семечко, но не факт, что много дадут.

Кветка потрясла головой. Это ей снится! Это бред какой-то! Это не на самом деле!

— Что продать?

Лиза внимательно смотрела на Кветку влажными и до жути серьезными глазами.

— Девственность.

— То есть? — Кветка озадачилась, тоже снова присаживаясь на стул.

— Маковое семечко. Существует такая организация, где на торги выставляют людскую девственность. Эльке как раз 16. Правда, туда если попадешь, то в базе будешь числиться лет до 23 лет, а база маковых семечек все равно что база проституток. Короче, спокойной жизни не светит. Но зато самый первый раз денег можно заработать очень даже неплохо. Многие так и делают. На учебу там или на свадьбу.

Лиза замолчала. Чай давно остыл, как и чайник, на столе стояли пустые кружки с остатками заварки и пустая обертка из-под печений, которые принес Кот. И сам же съел.

— Но это же… ужас, — сказала Кветка, уставившись на красный ободок своей кружки.

— Да.

— И что… она согласна?

— Она согласна. Я говорила с Ленкой. И Ленка согласилась бы, да продавать уже нечего.

— И там… прямо торги?

— Да. На первоначальные торги выставляется трехмерная модель в голом виде, на окончательные — живьем. Забирает ее тот, кто заплатил больше всего. Побои и увечья исключаются, за этим устроители следят. В этом деле самое плохое — попасть в базу, понимаешь? Базы открыты, каждое полугодие печатается журнал с текущими маковыми семечками. В нее все участницы попадают автоматом. Считай, до двадцати трех Эльке будет доступен только один заработок — у неё выхода другого не будет — только за деньги продаваться. На работу не возьмут — она же в базе засветилась. Учиться тоже не возьмут. И замуж никто нормальный, ты же понимаешь… Тоже своеобразная смерть.

Кветка обхватила руками голову. Как, оказывается, жутко, когда надо отвечать за кого-то, а ты и за себя отвечать толком не привык. Незнакомые женщины, которых никогда не видел, почему так важно, выживут они или нет? А девчонка шестнадцати лет, которую и в глаза не видел? — почему же так страшно представлять круглую пустую комнату, где она стоит голышом, замершая и бледная от равнодушия и душевной опустошенности, перед лицом толпы мужчин, чьи глаза горят алым.

Кветка хлюпнула носом.

Некоторые вещи неизбежны.