Читаем Полдень в пути полностью

Полдень в пути

Воскресных прогулок цветная плотваИсполнена лучшей отваги.Как птицы, проходят, плывут островаКрестовский, Петровский, Елагин.Когда отмелькают кульки и платки,Останется тоненький парус,Ныряющий в горле высокой реки,Да небо: за ярусом ярус.Залив обрастает кипучей травой,У паруса — парусный нрав,Он ветреной хочет своей головойРискнуть, мелководье прорвав.Но там, где граниту велели упасть,—У ржавой воды и травы,—От скуки оскалив беззубую пасть,Сидят каменистые львы.Они рассуждают, глаза опустив,На слове слепом гарцуя,О том, что пора бы почистить залив,Что белая ночь не к лицу им.Но там, где ворох акаций пахучих,В кумирне — от моста направо,Сам Будда сидит позолоченной тучейИ нюхает жженые травы.Пустынной Монголии желтый студент,Покинув углы общежитья,Идет через ночи белесый брезентВ покатое Будды жилище.Он входит и смотрит на жирный живот,На плеч колокольных уклоны,И львом каменистым в нем сердце встаетКак парус на травах зеленых.Будда грозится всевластьем своим…Сюда, в этот северо-западный сон,Сквозь жгучие жатвы, по льдинам седым,Каким колдовством занесен?С крылатой улыбкой на тихом лицеИдет монгол от дверей:«Неплохо работает гамбургский цехЛитейщиков-слесарей».

«И мох и треск в гербах седых…»

И мох и треск в гербах седых,Но пышны первенцы слепые,А ветер отпевает ихЗернохранилища пустые.Еще в барьерах скакуныИ крейсера и танки в тучахВерны им, и под вой зурныИм пляшет негр и вою учит.Но лжет жена, и стар лакей,Но книги, погреба и латы,И новый Цезарь налегкеУже под выведенной датой.Средь лома молний молньям всемОни не верят и смеются,Что чайки, рея в высоте,Вдруг флотом смерти обернутся.