Полдень в пути

Сон переживал последнюю историю —
Предутреннюю вялость, недоступную перу,
Когда неожиданно, как смерч на плоскогорье,
По ставням забегали десятки рук.
Красноармейцы путались в подсумках,
Бились в шинелях, рукавов не находя,
«Белые в деревне» — звенело, как по рюмкам.
По стеклам, иголками в головах бродя.
Батальона не было — вылезали тени,
Тени страшились того, что впереди,
Хриплого значенья стреноженных волненьем
Слов командирских: «Сдавайся! Выходи!»
Какой рябиной в будущем
Подарит осень или
Какие облака — не кровь ли с молоком?
Вопросы тишины упали грудой щеп,—
Забор оброс тоской, как подворотной пылью,
Кто не нашел сапог, сдавался босиком.
Самсоньевский, нежась в золоте погон,
Красным билетом махая, нарочно
Рвал его на части, плюя на картон,
Ничем не повинный, но гордый и в кусочках.
Выра обернулась берлогой, оврагом,
Где путник попадает на волчий бал.
Падает Калинин, Купше — с отвагой,
Падает Таврин, пробитый как бумага,
И враг его слетает, что камень — наповал.
Воскреснув, врывается само янычарство,
Стирающее расу, привычки, лоск — насквозь,
Швыряют людей, их режут, как пространство,
В них шпарят, как в доску, и в мясо, и
                                                                       в кость.
И тут же целуются, тут же скулы
Подернуты дрожью у пленных, как у дев,
Артачатся лошади, и тащится сутулый
Царский семеновский марш, обалдев.
…К штабу запылили балахоны.
Криками набухла кутерьма —
Это смерть, махнув на все препоны.
Приближалась, прячась за дома.

20

Что ж истины доверия?
Их смерть всегда мгновенна.
Осталось хлопнуть дверью
И выйти на арену.
Схватить за горло, вклинить в мех
Золотовражий пальцы.
Остаться у друзей в уме
В порядке регистрации.
И завещать, что завещать?
Когда никто не смел прощать,
Любая мстящая праща
Не уставала верещать —
И голова желтком во щах
Купалась… Что здесь завещать?

21