Полдень, XXI век, 2010 № 10

– Почему? – хором спросили Надежда с Мартой. Кирилл мог поклясться, что сейчас им не надо было разыгрывать из себя двух напуганных женщин – они таковыми и являлись.

Игорь резко выпрямился, положил ладони на стол и посмотрел на Кирилла.

– Потому что мы все еще работаем индивидуально, девочки. Кирилл прав. Нужен ведущий. Как на религиозных сборищах, где презентатор кричит со сцены: «С нами бог» или, на худой конец, – «С нами великий дух древних славян».

– Тогда я возьму квадраты свой и Гольцова, – сказала Марта и подмигнула. – Что кричать будешь, Кирюша?

– Не знаю, – немного обескураженно признался Кирилл.

– Все что хочешь, – улыбнулся ему Игорь, – лишь бы укладывалось в формулу свет – звук – ощущения в соответствующем процентном соотношении.

– Что-то бронебойное нужно, – пробормотал Кирилл, – постараюсь. А наркологов у нас сколько?

– Две бригады.

– Как мало… – прошептала Надежда, и Кириллу показалось, что ее темно-карие глаза стали более влажными, чем обычно.

– Нормально, – улыбнулся ей Игорь, – там Мариванну с улиц сдернули. Она одна целого полка стоит.

– Ребята… а если мы все ошиблись? – тихо сказала Надежда. – Может, там обычный спектакль?

– Вернемся сюда и еще чего-нибудь закажем, – уверенно сказал Игорь и посмотрел на часы. – Визуальные приманки сдаем Кириллу. Раз он будет на сцене – он и развесит, пока мы сориентируемся на местности. Пусть музыка несколько минут поиграет, так даже лучше.

Марта сломала пудреницу, которую держала в руках и протянула Гольцову ее черную крышку:

– Держи, Кирюша. Очень высоко не вешай, они и так снизу вверх смотрят.

Сигнал прошел в 21.20, когда спектакль в большом зале уже закончился и в фойе одевались немногочисленные театралы, которые не сбежали сразу после антракта. Кирилл снял пиджак и перекинул его через руку, в которой держал горсть визуальных приманок. Около дверей малого зала вместо привычной бабушки в синем костюме стоял напарник Порубова. Из-под расстегнутой кожанки выглядывала кобура. Он коротко кивнул, дверь на несколько секунд приоткрылась, пропуская внутрь двух мужчин и двух женщин, и тяжело затворилась за ними.

– …билеты действительны, – говорил со сцены один из ребят Немцова. – Прошу всех пройти к боковому выходу.

Вспыхнул свет, несколько человек поднялись со своих мест и, пошатываясь, побрели в указанном направлении. Кирилл рванулся вперед по боковому проходу. Цепочки генераторов помех, зажатые в руках, звякали, диски раскачивались в ритме торопливых шагов. Параллельно ему с другой стороны вперед проскочил Игорь и раскрыл дипломат на краю сцены. Зал заполнила психоделическая музыка, в которую вплетался далекий и неровный барабанный бой. Под эту музыку Кирилл работал сто раз. И каждый раз – он вещал что-то человеку на ухо, играя голосом, интонацией, постепенно повышая громкость. А сейчас ему предстояло орать под нее со сцены нечто такое, отчего проснутся все двадцать-тридцать человек, оставшихся в помещении. Кирилл взлетел по ступенькам. Ослепленный светом направленных на него софитов, он запнулся на полпути к прозрачному занавесу, взглянул под ноги и отпрянул. Под ногами в луже крови лежало человеческое тело с черно-красной дырой вместо правого глаза, и еще несколько шевелящихся тел на самом краю сцены. Перед глазами все поплыло, в горле застрял комок теплой мокрой ваты. Кирилл не видел зрительный зал за галереей бессмысленно выпученных глаз и перекошенных слюнявых ртов. Скрюченные пальцы скребли по сцене, словно стараясь добраться до Гольцова и утащить во тьму, за грань истинного мира.

– Игорь, стащим их со сцены в зал! Усадим в первый ряд. Вот нам калибровка по степени погружения, – раздался грудной низкий голос. И от его вибрирующий силы поселившийся в груди ужас съежился и превратился в дрожащего мокрого котенка, жалкого и беспомощного. Это говорила Марта. Теперь она обращалась к оперативникам:

– Мальчишки, если вы уже всех победили, помогите Игорю Александровичу с клиентами. Мы с Надеждой начнем с задних рядов. Кирилл, не стой!

Но Гольцов уже опомнился, подскочил ко второму ряду кулис, которые были задернуты, и в шахматном порядке прицепил к ним сразу пять черных дисков. Более легкие, чем занавес, портьеры колыхались, усиливая игру света заработавших приборов. За спиной слышался тяжелый шорох стаскиваемых со сцены человеческих тел. Кириллу почудилось еще какое-то движение сбоку, он обернулся. На сцену торопливо поднималась нарколог Мария Ивановна, за ней фельдшер с чемоданом в руке. Привалившись спиной к бутафорской печке, на которой во время детских спектаклей выезжал на сцену Емеля, за первым рядом кулис сидел смертельно бледный Влад, прижимая ладонь к окровавленному плечу. На белоснежном боку печки, расписанном аляповатыми цветами, сверху вниз тянулась красная полоса, которую он оставил за собой, медленно сползая на пол.

– Работай, – прошипел Влад и закрыл глаза.